именно там, поэтому шансы на нахождение ценного металла весьма высоки. А потом этот металлолом переплавят в Деревне, пустив то, что получилось, на проволоку для кольчуг, а то и на топоры с мечами.

— Хрисанф! — позвал Эйрих своего раба-адъютанта. — Начинай считать потери, трофеи и готовь полный доклад!

— Слушаюсь, господин, — ответил римский раб.

— Ах, да, — вспомнил Эйрих. — Поговори с обозниками, выясни, есть ли среди них лекари. Если есть, самого способного отправь к Хродегеру, а то что-то он совсем плох.

— Сделаю, господин, — ответил Хрисанф.

Эйрих же пошёл в свой шатёр, чтобы разобраться с документами, в изобилии обнаруженными в ставке легата.

Вытащив раскладной стул и стол с пергаментами из шатра, он уселся поудобнее и начал перебирать римскую документацию.

Общая оценка наличных пергаментов позволила сформировать три обособленные стопки.

Первая стопка — списки и прошения личного состава, включая полный поимённый перечень центурионов, опционов, иммунов, а также эвокатов, которые вернулись служить в легионе сверхсрочную службу. Теперь Эйрих мог узнать имя любого покойника из тех, что остались в лесу или на поле боя, но это бесполезная информация, хотя ведомость о жаловании была интересна и может войти в его труд как пример распределения денег у римлян.

«Было бы неплохо получить сведения о жаловании в старых легионах», — подумал Эйрих, листая пергаменты. — «Сравнение покажет мне, насколько были дороги старые легионы и насколько дёшевы нынешние, хотя бы по жалованию легионеров».

Вторая стопка — хозяйственная переписка с различными поставщиками, обеспечивавшими легион предметами базовой необходимости. Припомнив расценки на рынках Константинополя, в ту пору переживавшего голод, Эйрих с удивлением понял, что легат закупал продукты питания существенно дороже. Зная о явлении коррупции, широко распространённом у римлян, он сделал вывод, что это один из способов заработка римских полководцев — покупать по одной цене, а декларировать по другой. Разницу в личный кошель.

Третья стопка — приказы. Это самые ценные документы, позволяющие установить план действий узурпатора и диспозицию его сил. Пусть многие указанные места Эйриху не известны, но он точно установил, что в случае успеха Эдобиха во взятии Равенны предполагалось отправить в Италию ещё два легиона. Сведений о том, что эти два легиона уже пересекли Альпы нет, поэтому нет и оснований полагать, что скоро придётся столкнуться с дополнительными врагами.

Перевязав стопки бечёвкой, Эйрих поместил их в комод для документов, после чего запер его на ключ. Римские замки выглядят сложнее китайских, но на взломостойкость их Эйрих ещё не проверял. Он посчитал, что если римляне считают их достаточно надёжными и широко применяют, то пусть будут.

До подсчёта потерь и трофеев особо важных дел не было, поэтому Эйрих направился в шатёр к Хродегеру, о судьбе которого беспокоился. Беспокоился потому, что тысячник тот неплохой, будет жаль терять его.

В шатре уже пахло целебными припарками, принесёнными спешно доставленным сюда римским целителем.

Хродегер, пребывающий в бессознательном состоянии, скорее всего, по причине настойки опиума, которой пахло в шатре, получал помощь пожилого римлянина, который вздыхал и охал, рассматривая небольшую, но очень неприятно выглядящую рану.

— Как тебя зовут, целитель? — спросил Эйрих.

— Зовите меня Марком, господин, — повернул тот голову.

Седовлас, гладко выбрит, морщинистое лицо не имеет признаков шрамов, но зато их хватает на мозолистых руках.

— Кем ты был в легионе? — спросил Эйрих.

— Я не был в легионе, я из обоза, — ответил Марк. — А там был лекарем. А теперь…

— Если сможешь спасти руку Хродегера, то станешь лекарем в нашем обозе, — пообещал ему Эйрих. — Плачу шесть силикв в день.

— Это щедрое предложение, но… — заговорил римлянин. — Тут заражение уже давно, руку могу и не суметь…

— А ты постарайся, — усмехнулся Эйрих. — Так я пойму, что не беру на службу некомпетентного лекаря. Рука Хродегера — вызов тебе.

— Мне нужны мои инструменты и больше опия, — выставил условие Марк.

— А где твои инструменты? — поинтересовался Эйрих. — Если осталось в лесу, то их больше нет.

— Твои воины забрали мою торбу, — пожаловался Марк. — А там вся моя жизнь.

— Саварик, найди его торбу и всё, что в ней было, — приказал Эйрих.

— Сейчас сделаем, — кивнул франк и покинул шатёр.

Хродегер продолжал пребывать в беспамятстве, тяжело дышал и вообще создавал впечатление человека, которому в этой жизни осталось немного. Есть надежда, что рука будет спасена и тогда он сможет продолжить службу, а если руку придётся отнять, то… он тоже продолжит службу, но в бой лично вступать больше не будет.

Тысячники участвуют в боях лично, это рейксу или вождю не возбраняется постоять в сторонке, но даже им не всегда, поэтому Хродегера ждёт срочная и тяжёлая работа по созданию репутации выдающегося стратега, или он больше не сможет участвовать в походах…

«Не хотелось бы такого исхода», — подумал Эйрих. — «Он уважаем среди воинов, хорошо понимает тактику. Невосполнимая потеря».

Саварик быстро нашёл отнятую торбу, её даже не успели распотрошить, кинув к общим трофеям — у них смертельно строго с воровством, поэтому пропажу найти было очень легко.

— И вот, опия нашёл, — сообщил франк, вытаскивая из кошеля тканный свёрток. — Тут немного и мне пришлось его купить.

— Во сколько это тебе обошлось? — спросил Эйрих.

— Двенадцать силикв за всё, — ответил франк.

Эйрих достал из кошеля нужное количество монет и передал их ему.

— Лекарь, делай свою работу, — велел он римлянину.

— Мне нужно вскипятить воду в чистом котле, — произнёс Марк. — И нужны чистые ткани…

— Дайте ему всё, что нужно, — приказал Эйрих ближайшим воинам. — А ты, Марк, постарайся сделать всё возможное и невозможное, чтобы Хродегер сохранил руку.

— Судя по всему, рана нанесена марсовой колючкой, — осмотрел место ранения римский лекарь. — Знакомая травма, но тут прошло много дней…

— Не отвлекаю, — произнёс Эйрих и покинул шатёр.

Уладив дела с лекарской помощью перспективному тысячнику, который, в случае успеха, будет ему очень обязан, Эйрих пошёл к костру, чтобы поесть, поговорить с Альвомиром, а также дождаться завершения работы Хрисанфа.

Раб показал себя полезным, хоть и не дотягивал сообразительностью до Виссариона, но зато он очень исполнительный.

Вокруг костра сидели воины, многие из которых были ранены. Они жевали мясо недавно заколотой коровы, одной из тех, что были в обозе римлян. Теперь эти пятьсот голов крупного рогатого скота стали достоянием остготского воинства, что ненадолго решало проблему с едой.

Так-то Эйрих выделял группы охотников, которые истребляли крупную и среднюю живность в местных лесах, но теперь у них где-то недельку не будет никакой работы…

— Альвомир, садись рядом, — позвал Эйрих своего протеже, сидевшего в траве и игравшего с двумя готовыми фигурками из дерева.

Гигант поднялся на ноги и сел на бревно у костра.

— Да, деда? —