Я убеждаю родителей, чтобы они предоставляли детям возможность выбора, если это допустимо и возможно. Не спрашивайте ребенка, что он хочет на обед. Дайте ему конкретные варианты для выбора, но не включайте в список курицу, если ее нет в холодильнике.

Власть и контроль

Дети не могут как-то существенно повлиять на течение своей жизни и, конечно же, не обладают властными полномочиями в этом мире. Многих детей совсем не беспокоит отсутствие у них возможности управлять мировым порядком как таковым. Они не понимают, что являются по сути гражданами второго сорта, прежде всего потому, что не имеют права голоса. (Политики отличаются узостью взглядов и, как правило, забывают, что дети – это будущие избиратели.) Дети рады передать все заботы об их жизни родителям, если они чувствуют, что к их мнению прислушиваются, знают, что установленные правила справедливы. Позже они еще смогут почувствовать и власть, и контроль на собственной шкуре. Если личность ребенка достаточно окрепла, его не пугает власть родителей и он рад использовать ее для собственного благополучия и безопасности. Он чувствует, что в определенной степени контролирует свою жизнь, когда его родители позволяют ему делать выбор, прислушиваются к нему, ценят и уважают его мнение. Непослушные дети – борцы за свою свободу – испытывают недостаток собственной власти и контроля. Часто события, происходящие в их семьях, достаточно спонтанны и неконтролируемы или же родители слишком авторитарны или безвольны. В своем кабинете я стараюсь дать таким детям как можно больше инициативы в рамках установленных границ и норм поведения. Как правило, это происходит в ходе игры: ребенок знает, что играет, но опыт контроля над ситуацией оказывается бесценным. Иногда он самым неожиданным образом берет инициативу в свои руки во время занятия. И для меня это является указанием на то, что терапевтический процесс идет в правильном направлении.

Примеры случаев

Джои, гиперактивный мальчик, о котором я уже рассказывала раньше, внезапно завладел ситуацией на очередной сессии и стал драматургом и режиссером нашего с ним общения. Он заметил на полке полицейский значок, наручники и старый бумажник. С энтузиазмом нацепив значок, мальчик заявил: «Давай ты будешь грабителем, который украл этот бумажник, а я – полицейским. Я тебя поймаю и надену наручники». Он с огромным рвением разыгрывал эту сценку, часто давая мне указания по ходу действия, что делать и говорить. В конце занятия Джои произнес: «Мне бы еще веревку, чтобы связать тебя».

По ходу игры Джои не только ощутил чувство полновластного контроля над ситуацией, но и смог снова пережить нанесенную ему травму. Джои с братом, когда им было четыре и пять лет, были найдены в брошенной машине, связанными веревкой так крепко, что они не могли пошевелиться. Раньше мальчик отказывался об этом говорить, утверждая, что ничего не помнит. Но на следующую сессию я принесла веревку и позволила себя связать. Если он затягивал узлы слишком туго, я выходила из роли и просила ослабить веревку. Джои соглашался. Войдя в роль, я плакала, кричала и жаловалась на своего мучителя. Мы прошли этот сценарий несколько раз, пока мальчик не почувствовал, что ему хватит и что надо заканчивать. Хотя на тот момент он еще не усвоил полученный им в игре опыт, что-то с ним все-таки произошло. После этого Джои затеял игру в «директора школы», приспособив к делу импровизированную доску, игрушечный телефон, мой степлер и другие канцелярские принадлежности. Он изображал занятость, делая записи и разговаривая по телефону, а меня отправил «в соседний кабинет» в роли врача, обращавшегося к нему за советом по поводу разных детей. Когда я позвонила «директору», чтобы спросить, что делать с очень непослушным мальчиком, Джои ответил: «Пусть он нарисует свою злобу!»

Девочку из Кореи, Алисию, европейская семья удочерила в возрасте пяти лет. Ее мать умерла, когда Алисии было два года, а отец, уходя на работу, закрывал ее в коробке с маленькой дырочкой для воздуха. Когда девочка перестала помещаться в коробку, он отправил ее в деревню к своей матери, сказав, что не желает больше ничего знать о ней. Бабушка скоро заболела и вызвала представителей органов опеки. Так Алисия попала в приют, где жила до удочерения. Девочка страдала от одиночества и ночных кошмаров, что заставило приемных родителей обратиться к специалистам, когда Алисии исполнилось шесть лет. К этому времени она уже хорошо говорила по-английски, но наотрез отказывалась обсуждать подробности своей жизни в Корее. Мы быстро подружились, а через несколько сессий девочка начала брать инициативу в свои руки, придумывая разные сценки. Мы играли в школу (она была учительницей) и в ресторан. (Рестораны восхищали мою маленькую клиентку.) Однажды она решила поиграть в дочки-матери. Алисия протянула мне куклу, а вторую взяла сама: «Это наши дети. Твой дом – в этом углу, а мой – в том. Я скажу тебе, что делать». Мы расположились, и девочка сказала: «Покорми своего малыша». А через некоторое время добавила: «А теперь уложи его спать». И я услышала, как Алисия, укачивая младенца, запела чудесную корейскую песню. Когда игра закончилась, я заговорила о песне, и она рассказала, что так пела ей бабушка. Это стало началом нового этапа нашей совместной работы.

Я часто предлагаю родителям каждый день (или когда им будет удобно) предоставлять ребенку «время взрослости». Это может быть временной отрезок от 15 до 30 минут, а для его измерения хорошо подойдет кухонный таймер. На это время ребенок становится начальником, а родители делают все, что ему захочется в пределах установленных границ. Такие эпизоды необходимы ребенку, чтобы почувствовать свою власть и возможность управлять ситуацией, хотя бы и в форме игры. Этот опыт укрепляет в ребенке чувство собственного «Я».

Границы и нормы поведения

Ребенку сложно почувствовать свое «Я» без установленных границ и норм поведения. При их отсутствии он становится беспокойным и часто пытается их отыскать. В моем кабинете создается четкое ощущение, что мы находимся в закрытом, безопасном месте, что определенные действия здесь запрещены (например, брать мой телефон), что мы начинаем и заканчиваем в строго установленное время и так далее. Все дети помогают мне прибирать в комнате (только в песочнице я убираю сама). Сначала некоторые дети сопротивляются, но я оставляю время на уборку и начинаю наводить порядок самостоятельно, невзирая на сопротивление ребенка. Вскоре большинство из них с радостью ко мне присоединяются. Часто я помогаю родителям установить границы для их детей и подчеркиваю, что, несмотря на возможные протесты, строгие правила необходимы и полезны для их развития. И конечно, границы должны быть справедливы и соответствовать возрасту ребенка, расширяясь по мере его взросления.

Самоутверждение, самоопределение

Ребенку для нормального развития необходимо иметь представление о себе – определить собственное «Я». Нарисуйте пустой круг. Чтобы границы круга раздвигались, что-то должно находиться внутри него. Любое заявление ребенка, выраженная им привязанность или антипатия, высказанная идея, проявленный им интерес или высказанное мнение заполняют этот круг и раздвигают его границы. Когда самость ребенка еще не сформирована, хрупка, то саморегуляция невозможна и возникают трудности на пути его нормального роста и развития. Кроме того, не обладая отчетливым самоощущением, ребенок не может полноценно выражать свои эмоции. Поэтому мы и даем детям возможность делать как можно больше высказываний от первого лица, что помогает ему понять себя, делает его более сильным и зрелым. Такие высказывания затрагивают самые разные темы. Иногда мы составляем список вещей, которые нам нравятся или не нравятся. Высказывания рождаются в процессе игр, таких как Вне игры или Говорим, чувствуем, делаем. В книгах типа Книги детских вопросов затрагиваются интересные как для ребенка, так и для терапевта темы. Взрослые нечасто прислушиваются к высказываниям детей, поэтому интерес к ним со стороны психотерапевта часто вызывает у них удивление.