Айк с удовольствием использовал свободные часы для чтения военно-исторической литературы и вестернов (без них жизнь казалась ему потерянной!), игры в карты. Бридж он считал стратегической игрой, которой должен владеть любой военный, и почти всегда оставался в выигрыше.

В июне 1928 года Эйзенхауэр окончил колледж. Этим было завершено официальное образование, которое оказалось весьма солидным. Теперь полученные знания и умения надо было отдавать правительству и народу, что и было главной мечтой почти сорокалетнего майора, которого никак не повышали в звании, так как он часто менял места службы.

По окончании колледжа Эйзенхауэру было предоставлено право выбора: либо служба на низовой должности в штабе армии, либо годичная командировка во Францию для проверки и окончательной редакции, исправления ошибок и внесения дополнений в путеводитель по местам американской военной славы. Он предпочел бы работу в штабе, но поддался уговорам Мейми и выбрал поездку в Европу. Это был единственный случай, когда Дуайт в выборе места службы последовал совету жены.

В августе Эйзенхауэры отправились во Францию. Джона на год отдали в парижскую школу для детей американских граждан. Мейми наслаждалась красотами французской столицы и ее окрестностей. Дуайт постоянно ездил по местам боев, а во время недолгого пребывания в Париже совершенствовал текст путеводителя.

Оказалось, что интересы кадрового военного были довольно узкими. Его не очень привлекали парижские музеи и театры, куда изредка вытаскивала его жена. Он не установил контакта с французами за 15 месяцев, которые провел в их стране. В гости Эйзенхауэры приглашали американских дипломатов и других соотечественников. С ними Дуайт играл в карты и слушал американскую музыку.

Объективно говоря, Эйзенхауэр не был разносторонним человеком. Служение долгу, стремление отдать все силы той работе, которую он выполнял в данный момент, закрывало для него более широкую перспективу. То же самое будет иметь место во время Второй мировой войны, но тогда такая позиция окажется более оправданной, ибо речь пойдет о смертельной схватке с врагом.

Эйзенхауэры возвратились на родину в ноябре 1929 года. Дуайту было предоставлено место в том самом подразделении штаба армии, от которого он ранее отказался: в отделе, занимавшемся планированием мобилизации промышленности и живой силы на случай новой войны.

Работать приходилось в напряженной обстановке, имея в виду, что планировать перевод промышленности на военные рельсы приходилось в условиях, когда все отрасли американской экономики, особенно индустрия, переживали весьма тяжелые времена. Дуайт пришел в Военное министерство (отдельно существовало Министерство флота) как раз в тот момент, когда разразился тягчайший экономический кризис, начавшийся в октябре 1929 года катастрофическим падением акций на нью-йоркской фондовой бирже и в следующие месяцы распространившийся на все отрасли хозяйства, вызвав массовую безработицу и резкое обострение социального недовольства.

В этих условиях администрация президента Герберта Гувера прилагала все силы, чтобы сократить государственные расходы, в том числе военные. Обследования и расчеты Эйзенхауэра показывали крайнюю слабость американских вооруженных сил, но доклады ретивого офицера с выводами о необходимости увеличения военных расходов воспринимались начальством с горькой усмешкой. Из ведомства был уволен ряд сотрудников, оставшимся, в том числе Эйзенхауэру, была урезана зарплата.

Нельзя сказать, что Эйзенхауэра особенно обрадовала программа «нового курса», которую начал осуществлять сменивший Гувера на президентском посту в 1933 году Франклин Рузвельт. Некоторые мероприятия «нового курса», в частности введение системы «закрытого цеха» (найма рабочей силы только с согласия профсоюза), социального страхования (пенсий по старости и потере трудоспособности, пособий по безработице и т. д.), создание из числа безработных отрядов для строительства разнообразных объектов за государственный счет, попахивали социализмом, который он считал чуждым американскому образу жизни.

Ничего социалистического в «новом курсе» не было — он представлял собой средство для преодоления кризиса. Но по различным соображениям эта политика вызывала негодование самых различных кругов, а ее инициатора даже сравнивали то с Гитлером, то со Сталиным. Не очень разбиравшийся в этих тонкостях Эйзенхауэр воздерживался от оценки новых реалий. В дневнике, который он начал вести в это время, появилась любопытная запись: «В течение двух лет меня называли “диктатор Айк”, потому что я полагал, что подлинная диктатура должна быть установлена нашим президентом, так что я молчу, — но я всё еще в это верю!» Правда, мы не обнаружили в высказываниях Эйзенхауэра предыдущих двух лет заявлений, подобных тому, о каком он писал в дневнике. Скорее это были его мысли, которые он из осторожности не озвучивал.

Между тем домашняя жизнь Эйзенхауэров протекала без особых событий. Джон возобновил учебу в столичной школе и хорошо справлялся с заданиями. Мейми нашла новых подруг среди жен штабных офицеров. Наиболее близким к Дуайту человеком в это время, не считая Милтона, был Джордж Паттон, ставший подполковником и некоторое время командовавший кавалерийской частью в форте Майер возле Вашингтона. Паттон с женой часто бывал у Эйзенхауэров. Джордж не изменился — как и прежде, отличался грубостью, хвастливостью, стремился привлечь к себе максимум внимания, хотя в то же время был опытным и знающим командиром, пользовавшимся доверием подчиненных. Джон Эйзенхауэр вспоминал: его очень удивило, что подполковник не только чуть ли не через слово употреблял грязные ругательства, но и приучил к этому своих троих сыновей.

В начале тридцатых годов Эйзенхауэр обратил на себя внимание нового начальника штаба армии Дугласа Макартура, осенью 1930 года сменившего на этом посту малоавторитетного Чарлза Саммеролла. Интерес оказался обоюдным — Эйзенхауэр с сочувствием следил за усилиями Макартура привлечь к армии внимание законодательной и исполнительной власти.

В том же году, видимо, отчасти благодаря усилиям Макартура, в Конгрессе была образована комиссия по военной политике, изучавшая возможность внесения поправки в Конституцию США с целью затруднить бизнесменам извлечение прибыли из войны и поставить всех граждан США в одинаковые условия в случае военного конфликта. Это была явно демагогическая и нереализуемая задача, но общественным мнением приходилось считаться. Макартуру было предложено подготовить для комиссии новый план промышленной мобилизации в случае войны.

Почти случайно, только на основании рекомендаций, он поручил составление плана Эйзенхауэру, который его представил в конце декабря 1930 года. Документ охватывал вопросы контроля над ценами, внешней торговли, перевода промышленности на военные рельсы, создания государственных организаций для централизованного руководства индустрией, использования рабочей силы и т. д.

Макартур остался доволен. Когда весной 1931 года проходило открытое заседание комиссии Конгресса с участием представителей промышленности, начальник штаба взял на него Эйзенхауэра, и тот произвел благоприятное впечатление на индустриальных магнатов. Так Дуайт приобретал опыт, который через много лет с большой пользой применит, руководя нацией.