Я Клара, приятно познакомиться, не бери, пожалуйста, в голову наезд моего безумного мужа. Это он так людей на стойкость проверяет.

Что?! Это ещё зачем? Наверное, моё недоумение во всей красе отразилось на лице, так как граф, коротко хохотнув, подхватывает мою свободную руку, укладывая ту к себе на локоть.

— Не обижайтесь, Вероника. Ну не могу же я своего первоклассного начальника безопасности отдать в руки недостойной его девушки. Мне же вам потом ещё памятник за терпение его мерзкого характера возводить.

До меня наконец-то доходит.

— Ой, Лев Николаевич, вы не так поняли. Под брачными играми я не то подразумевала. Мы с Захаром Пантелеймоновичем не состоим в каких-либо отношениях, кроме рабочих.

Готова выписать себе серию подзатыльников, что, не желая произнести при ребёнке слова БДСМ и сопутствующую атрибутику, ввела в заблуждение незнакомых людей.

Де Бомарше тянет меня по лестнице вверх, уже теперь громко смеясь. Ничего не понимая, пытаюсь обернуться, чтобы призвать к поддержке так не вовремя замолчавшего Ярового.

Голубой взгляд серьёзный, а ещё совсем нечитаемый. Да что же с ним такое вечно происходит?! То кусается и хочет трахнуть, то стоит как будто осколок метеорита — далёкий и холодный.

— Не переживайте, Вероника. Думаю, мы этот вопрос попозже обсудим, — успокаивает меня между прочим граф, при этом чуть не насильно тянет в замок.

От желания просто упереться ногами в очередную ступеньку спасает только улыбка Лики. Малышка тянет меня за вторую руку и даже подпрыгивает от нетерпения на месте.

В конце подъёма снова кручусь, пытаясь увидеть своего агрессора. Яровой в гордом одиночестве продолжает стоять у подножья лестницы, засунув руки в карманы строгих брюк. И даже на расстоянии я вижу, как широкие плечи, обтянутые чёрной тканью пиджака, напряжены до предела.

Вот что с ним такое?

Глава 7

Захар

В эту ночь я так и не уснул.

Сначала тело ломило от перевозбуждения, потом в пиздец пришли мозги, так как Земляникина смешала своей непостоянностью небо с землёй. То она за секунды кончает на моих пальцах, то гордо заявляет, что между нами нихрена и никогда не было, и категорически запрещает к ней приближаться.

Дурость. Это ещё мягко сказано. И это взрывает меня, ломает и заставляет буквально корчиться от ломки всех моих стереотипов.

То, что я не ошибся, мне известно доподлинно. Мои сексуальные отношения не настолько разнообразны, как заявила мадмуазель няня, поэтому даже при отсутствии стопроцентной памяти о том вечере моё внутреннее чутьё не провести.

Это она. Её запах сводит с ума, вкус мягких губ как ожог на подкорке, а мои ладони помнят тело Вероники как собственное. Это как Армагеддон, только личного масштаба, а самое главное, — это едрень не может происходить со мной. Я уже прошёл этот путь, обратно не желаю.

За ночные часы бодрствования я понял одно — мне надо остыть и всё расставить по полочкам. Особенно, когда собираешься на суд, где гады хотят отобрать мою девочку.

Мне не в первой отрезать эмоциональную мешанину от мозга, так что с утра я был сосредоточен и трезв.

— Папуль, а ты нас сегодня отвезешь к графу? — выдёргивает меня из расстановки сил оживлённый голос дочери. — Я очень хочу посмотреть их девочек. Ведь можно будет?

— Отвезу, мы же ещё вчера договорились. Я сообщил им о вашем с няней визите. Насчёт просмотра их малышек спросите у самой Клары, но не думаю, что она будет против.

Поездка к графу мне была только на руку. Родственники бывшей жены, а именно горячо любимая бабушка и какой-то седьмой воды на киселе дядюшка, явно при помощи кого-то из могущественной верхушки открыто угрожали мне лишением отцовских прав.

В моей биографии есть тёмные места, так что при желании мне можно устроить отличную головомойку.

— И сколько по времени будет этот визит? — звонко, с нотками недовольства интересуется Вероника.

— Заберу вас после пяти.

Аккуратный носик дёргается, а губы складываются в угрюмую ухмылку. Девушка не хочет ехать в гости, и, возможно, будь у меня возможность, я бы сначала разобрался в причинах этого протеста.

Да только лучше места, чем неприступный замок де Бомарше, в моём арсенале не имеется. Оттуда точно никто не выкрадет и не навредит моей дочери.

И мы едем, и я готов на плече отнести ванильную вредину прямо в руки Третьякова, а потом ситуация как-то неожиданно выходит из-под моего неусыпного контроля.

Граф с какого-то перепуга начал третировать Земляникину, что я задницей чувствовал её желание сбежать подальше. Наверное, Веронику только и тормозила моя тушка над её спиной, да и потом ручка Лики.

И мне это не нравилось. Совсем.

— Лев Николаевич, вы мне девушку не запугивайте, пожалуйста, — сухо прошу Третьякова, сдерживая в себе неожиданное желание вмазать боссу по его холеной морде.

А этот знаток психологии только продолжает накручивать девушку, и я уже реально собрался послать на хрен начальство, так как мне и без его приколов с этой дамочкой ой как хреново приходится.

— Лев Николаевич, вы не переживайте. Мы, как до брачных игр древнего племени сатанистов доберёмся, обязательно вам сообщим и даже пригласим, — неожиданно вступает в игру ванильная зараза.

Она как воробей, нахохлившись в непогоду, недобро буравит взглядом Третьякова и явно готова продолжить войну в случае неповиновения.

Я дёргаюсь схватить её за руку, одёрнуть, чтобы замолчала, ибо МЕНЯ, меня не надо защищать. Я сам всегда прекрасно справлялся с этой функцией.

Но граф не даёт мне такой возможности, меняя направление игры. Земляникина пришлась ему по нраву, и его короткий взгляд поверх её головы сигнализирует мне об этом.

Я свободен. Девушка под его защитой.

Третьяков всех уводит в замок, как и было задумано, но меня жутко бесят его пальцы на чуть бледной руке Вероники.

Я зверею, теряя остатки понимания самого себя. Прячу руки в карманы, сжимая те в кулаки, и не могу двинуться с места.

Земляникина оглядывается на меня, словно в последний раз просит забрать её оттуда, но не шевелюсь. Я, сука, даже не дышу. Просто жду, когда мой охуевший и весёлый босс скроется в замке, а меня, дай бог, отпустит приступ ярости.

Тем более, чем дольше я тут простою, тем выше риск опоздания на судебное заседание. Так нельзя!

***

Слушание проходит в сумбуре. Мой адвокат старательно пыхтит, а я просто хочу всем присутствующим против меня сломать шеи. Лика только моя!

Лене дочь даже в зачаточном состоянии не была нужна. Не хочу вспоминать, сколько тогда нервов