Тут я не выдержал и тихонько зарычал, попытавшись ненавязчиво расстегнуть Марте юбку. Хотя было бы чего там расстегивать – плавали, знаем. Из-под таких юбок достаточно выудить трусики, а дальше эти юбки уже ничуть не мешают процессу, даже напротив, только способствуют ему – как достойное оформление истинной страсти.

Марта совсем не противилась мне, и я наконец сделал с ней то, что давно собирался, – задрал на ней юбку, а потом стянул с ее восхитительных бедер поразительно тонкие, даже какие-то бумажные кружевные трусики. Потом я встал с кресла и, мягко направляя ее тело руками, положил на свой рабочий стол, прямо на ее чудесный плоский голый животик.

Марта послушно легла и даже сама немного раздвинула свои замечательные ноги навстречу мне, но вот дальше у нас ничего не вышло. Марта не принимала меня, не принимала категорически, а делать ей больно я не хотел.

Минут через десять безуспешной возни я поцеловал ее в столь желанные упругие бедра и грубо сказал:

– Одевайся уже, сколько можно тебя ждать. Мне, вообще-то, работать надо.

Марта быстро и молча оделась, а потом уселась за свой стол. Там она включила ноутбук и тихонько ушла в Интернет, так тихо, что уже через полчаса я вообще забыл о ее существовании.

Некоторое время я таращился в экран, не понимая, что я там должен увидеть, и думая черт знает о чем. Потом я собрался и начал думать о деньгах – о том, что, если я не заработаю эти вшивые две сотни за рубрику развлечений, мне придется очень непросто, а обоим спиногрызам как минимум на месяц придется забыть о целой куче привычных удовольствий.

Это подействовало – мысли разбрелись по разным закоулкам, но одна потом вернулась и принесла мне классную идею. Я мельком глянул на пол, полюбовался на осколки кружки и тут же принялся строчить текст:

...

Написав этот текст, я некоторое время с удовольствием таращился на него, а потом сказал вслух радостно:

– А я еще один сюжетик сочинил.

Марта с видимым усилием вынырнула из Сети и повернулась на минутку ко мне.

– Ты молодец, – сказала она, впрочем, довольно равнодушно и снова уткнулась в свой ноутбук.

Я обиженно промолчал, но потом все-таки спросил:

– Неужто я так тебе противен, что у нас никогда ничего не получится?

Марта опять с усилием оторвалась от Интернета, а потом даже встала с кресла, подойдя ко мне вплотную. Она положила руки мне на плечи и ткнула меня носом в свою красную плюшевую юбку:

– Я не могу отвечать за то, что происходит там.

Я посмотрел на ее юбку внимательно и подумал о том, что готов повторять все то, что уже недавно делал, снова и снова, только ради того, чтобы иметь возможность целовать Марту в ее замечательные ноги и прочие интересные места.

Она будто почувствовала мои мысли:

– Ваня, это бессмысленно. Ничего не выйдет. И я тебе уже сто раз объясняла, почему. Ты, наверное, хороший парень, зато я – плохая баба. И потому…

Тут как раз без стука отворилась дверь, и в кабинет вошла Аня:

– Семнадцать ноль-нуль, – прокуковала она торжественно, мельком взглянув на нас с Мартой, а потом замерла в дверях как изваяние, уже откровенно не сводя глаз с сумки, в которую я, кстати, так и не заглянул.

– Начинаем! – неожиданно заорала во весь голос Марта, обернувшись к дверям, и оттуда вдруг действительно повалил разный редакционный люд, включая курьеров и корректоров. Как будто электричка подъехала, ей-ей.

Марта чуть отстранилась от меня и буркнула, указывая на толпившихся в кабинете коллег:

– Смотри, как тебя все любят, дурачина.

Я сказал «ага», встал с кресла и пошел открывать бутылки.

Пресс-конференция под названием «Итоги операции „Оружие“ и некоторые вопросы охраны правопорядка в Санкт-Петербурге», неожиданно объявленная ГУВД в электронной рассылке сегодня утром, должна была пройти в пресс-центре на Петроградской стороне, и туда я решил отправиться пешком. Я вообще люблю гулять по этому тихому и стильному району и использую любую возможность сделать это.

Еще один утренний сюрприз ожидал меня дома в виде извещения о почтовом переводе – это наконец пришел гонорар за давнишнюю халтуру, выполненную для какого-то столичного издания. Идя на почту, я уже заранее настроился на какую-нибудь незадачу, столь привычную для наших почтовых служб, – санитарный день, обед, ремонт, сортировка, переучет, выдача пенсий или еще какая-нибудь напасть, которая обязательно случалась всякий раз, когда мне позарез требовались именно услуги почты. Но сегодня почта встретила меня пустым операционным залом и улыбчивой девушкой за стойкой. Девушка обслужила меня за минуту, выдав наличные, и я поразился сумме – одиннадцать тысяч рублей.

Я слабо помнил, о чем был тот текст, но его размер остался в памяти, потому что меня же попросили его еще и сократить до требуемых изданию четырех тысяч знаков. В «Петербургском интеллигенте» за такой объем текста, вне зависимости от качества, платили максимум триста рублей, и я снова подумал о том, что надо валить в Москву, потому что в нашем убогом городишке порядочному журналисту невозможно ни денег заработать, ни карьеру соорудить, как ни трудись. Есть, конечно, некое мифическое уважение со стороны читателей, но на него школьную форму детям не сошьешь и жене гламурных ботинок не купишь.