Сара Кинг стала прогуливаться по вечерам с Джо Уэлингом, и люди встревоженно покачивали головой. Она была высокая, бледная, с темными полукружьями под глазами. Пара имела нелепый вид. Они гуляли под деревьями, и Джо говорил. Его горячие и энергические изъявления любви доносились из темноты под кладбищенской стеной или с укрытого деревьями взвоза от Водозаборного пруда к Ярмарочной площади, а потом люди повторяли их в лавках. Собравшись у стойки в «Новом доме Уиларда», они смеялись и судачили об этом ухаживании. Смех сменился тишиной. Уайнсбургские бейсболисты выигрывали матч за матчем, и в городе стали уважать Джо. Люди предчувствовали трагедию, ждали, нервно посмеивались.

Встреча Джо Уэлинга с обоими Кингами, которую с тревогой ждал город, произошла в субботу под вечер в комнате самого Джо, в гостинице Уиларда. Джордж Уилард был очевидцем встречи. Дело было так.

Возвращаясь после ужина к себе, молодой репортер увидел, что в неосвещенной комнате Джо Уэлинга сидят Том Кинг и его отец. Том — возле двери, с тяжелой тростью в руке. Старик Эдвард нервно расхаживал и чесал левый локоть правой рукой. В коридоре было пусто и тихо.

Джордж Уилард вошел к себе в комнату и сел за стол. Попробовал писать, но рука тряслась так, что не могла удержать перо. Он тоже нервно заходил по комнате. Как и все уайнсбуржцы, он был в растерянности и не знал, что делать.

Была половина восьмого и быстро сгущались сумерки, когда по станционной платформе, в сторону гостиницы Уиларда прошел Джо Уэлинг. В руках он нес охапку травы и бурьяна. Хотя Джордж Уилард дрожал от страха, его позабавила эта маленькая бодрая фигурка, рысцой бежавшая по платформе с охапкой травы.

Дрожа от волнения и страха, молодой репортер притаился в коридоре под дверью комнаты, где Джо Уэлинг разговаривал с Кингами. Ругательство, нервный смешок старика Эдварда, потом тишина. И вот раздался голос Джо Уэлинга, отчетливый и звонкий. Джорджа Уиларда разобрал смех. Он понял. Как всех сокрушали речи Джо Уэлинга, так и этих обоих гостей опрокинул и понес шквал его слов. Слушатель в коридоре расхаживал взад-вперед в полном изумлении.

А Джо Уэлинг у себя в комнате пропустил мимо ушей угрожающее ворчание Тома Кинга. Весь во власти новой идеи, он закрыл дверь, зажег лампу и разложил на полу свои травы.

— Я тут кое-что придумал, — торжественно объявил он. — Хотел рассказать Джорджу Уиларду — пусть сочинит статью для своей газеты. Хорошо, что вы тут. Жалко, нет Сары. Я хотел к вам сам пойти, поделиться кое-какими идеями. Интересными. Сара меня не пустила. Говорит, мы поссоримся. Какая чепуха.

Джо Уэлинг забегал перед двумя озадаченными мужчинами и принялся объяснять.

— И даже не сомневайтесь! — закричал он. — Это важное дело. — Голос его звенел от возбуждения. — Слушайте меня внимательно — не пожалеете. Ей-богу, не пожалеете. Теперь предположим: предположим, вся наша пшеница, кукуруза, овес, горох, картофель — все истреблено сверхъестественной силой. А мы — мы, стало быть, здесь, в нашем округе. И вокруг нас высокий, глухой забор. Такая, предположим, история. Перелезть через забор никто не может, все земные плоды погибли, остались только эти дикие, эти травы. Что же конец нам? Я вас спрашиваю. Конец нам?

Том Кинг опять заворчал, и на минуту в комнате все стихло. Но Джо бросился развивать идею дальше:

— Первое время будет трудно. Согласен. Не могу не согласиться. От этого никуда не денешься. Несладко нам будет. Подберутся толстые животы. Но нас не сломишь. Так я вам скажу.

Добродушно рассмеялся Том Кинг, и жутковатый нервный смех Эдварда Кинга разнесся по дому. Джо Уэлинг помчался дальше:

— Понимаете, мы начнем выводить новые фрукты и овощи. И скоро восстановим все, чего лишились. Учтите, я не говорю, что новые породы будут такие же, как прежние. Нет, не будут. Могут быть лучше, могут быть и похуже. Интересно, а? Тут есть над чем подумать. Тут стоит пораскинуть мозгами, а?

В комнате стало тихо, потом снова послышался нервный смех старого Кинга.

— А слушайте, жалко все-таки, что нет Сары! — воскликнул Джо Уэлинг. Пойдемте к вам. Я хочу ей это рассказать.

В комнате задвигались стулья. Тут Джордж Уилард удалился к себе. Высунувшись из окна, он увидел, как Джо Уэлинг идет по улице с Кингами. Тому Кингу приходилось делать огромные шаги, чтобы поспеть за маленьким Джо. Он шел наклонившись набок — слушал внимательно и увлеченно. Джо Уэлинг продолжал свою взволнованную речь.

— А возьмите молочай! — восклицал он. — Ведь чего только не сделаешь из молочая, а? Просто даже не верится. Нет, я прошу вас, подумайте. Подумайте оба, прошу вас. Понимаете, будет новое растительное царство. Ведь интересно, а? Идея какая! Вот увидите, Сара — сразу поймет. Ей будет интересно. Ей всегда интересны новые мысли. Чтобы Сара чего-нибудь не поняла — такого не бывает, правда? Да что там говорить. Да вы сами знаете!

Перевод В. Голышева

Алисе Хайндман исполнилось двадцать семь лет, когда Джордж Уилард был еще мальчишкой, и в Уайнсбурге она жила с рождения. Она работала продавщицей в мануфактурном магазине Уини, а жила с матерью, вторично вышедшей замуж.

Отчим Алисы красил экипажи и крепко выпивал. Жизнь у него сложилась необычно. О ней стоило бы как-нибудь рассказать.

В двадцать семь лет Алиса была высокой и довольно худощавой. Крупная голова как бы перевешивала тело. Она была шатенка с карими глазами и слегка сутулилась. Держалась тихо, но спокойная внешность лишь скрывала непрерывное внутреннее брожение.

В шестнадцать лет — она еще не работала в магазине — у Алисы завязался роман с молодым человеком. Молодой человек, Нед Кари, был старше Алисы. Он, как и Джордж Уилард, работал в «Уайнсбургском орле» и долгое время ходил на свидания с Алисой каждый вечер. Они гуляли под деревьями городских улиц и разговаривали о том, как распорядятся своими жизнями. В ту пору Алиса была очень хорошенькой девушкой, Нед Кари обнимал ее и целовал. Он возбуждался, говорил слова, которых не собирался говорить, и Алиса, смущенная желанием внести что-нибудь красивое в свою довольно бесцветную жизнь, тоже возбуждалась. И тоже говорила. Корка ее жизни, ее всегдашняя сдержанность и робость отлетали прочь, и она отдавалась любовным переживаниям. Поздней осенью того года, когда ей исполнилось шестнадцать, Нед Кари решил ехать в Кливленд в надежде, что получит там место в газете и выбьется в люди, и Алиса хотела поехать с ним. Дрожащим голосом она сказала ему о своем желании.

— Я буду работать, и ты сможешь работать, — сказала она. — Я не хочу сидеть на твоей шее, это помешает тебе расти. Можешь сейчас не жениться на мне. Обойдемся без этого, а будем вместе. Даже если будем жить в одном доме, люди ничего не скажут. В большом городе нас никто не знает, на нас не обратят внимания.

Неда Кари озадачила безоглядная решимость возлюбленной — и глубоко растрогала. Раньше он хотел стать ее любовником, а теперь изменил свои намерения. Теперь ему хотелось оберегать ее и заботиться о ней.