Ойген был смышленым учеником. Он научился у Феликса, как попрошайничать (лучшим способом было попросить у прохожих пару монет на трамвай, сославшись на потерю денег и отсутствие возможности вернуться домой; если произвести достаточно отчаянное впечатление, то многие давали денег на полную стоимость проезда), как кого-то обчистить на пару (один врезается в человека, другой в тот же момент вытаскивает у него кошелек из брюк) и как получить сигареты без вопросов о возрасте (собственно говоря, из автоматов, установленных на нижних этажах хороших отелей).

Однако кража кошельков была слишком нервной для Ойгена и, учитывая прибыль, не стоила усилий и риска. От алкоголя ему становилось плохо, от сигарет – нет, хотя Феликс утверждал, что от этого всем поначалу становится плохо, пока не привыкнешь. А попрошайничество… честно говоря, это было прибыльно, и можно было узнать много нового о людях и о том, как заставить их сделать то, чего хочешь. И все же это было, скажем так, унизительно. Не то, что подходит сыну героя войны.

Постепенно Ойген знакомился с кликой, к которой принадлежал Феликс. Другие мальчики не выдали ему своих настоящих имен, а отзывались на такие клички, как Короб, Дятел или Биток, но в конце концов взяли его с собой, когда речь зашла о том, чтобы незаметно обчистить квартиру, которая, насколько им было известно, в течение дня оставалась пустой.

Это событие показалось Ойгену предельно увлекательным, причем его интересовала не столько сама добыча, а опыт проникновения в чужую квартиру, а вместе с тем и в жизнь другого человека, возможность обшарить все его владения и раскрыть все его маленькие секреты: какого фасона трусы он носит, кому и о чем пишет письма, сколько у него денег на счету и так далее. Именно этот акт проникновения волновал Ойгена в высшей степени, а также тот факт, что этот человек понятия не имеет о том, что он прямо сейчас роется в самом сокровенном его имуществе. Пока Феликс и остальные искали деньги, оборачивали тряпками и распихивали по своим курткам столовое серебро или загребали драгоценности, Ойген изучал лекарства в ванной, содержимое ящика прикроватной тумбочки и фотографии в деревянной шкатулке.

Все случилось слишком быстро. Со словами «Если ты ничего не понесешь, то и не получишь доли добычи» Феликс сунул ему в руки два тяжелых свертка, которые Ойген послушно запихнул в карманы своей куртки, и затем они скрылись. Не прошло и часа, как они вышли из лавки скупщика и у каждого из них в кармане было по тридцать рейхсмарок!

Это было неплохо, и, в конце концов, деньги вполне могли ему понадобиться, ведь он был единственным мужчиной в доме. Ему оставалось только придумать хорошую историю о том, откуда у него появились деньги, но это не составило для него труда. («Мужчина в меховой шубе поднялся из-за стола уличного кафе и забыл на соседнем стуле свой портфель. Я взял его и догнал мужчину, а он дал мне тридцать марок в качестве вознаграждения, потому что в портфеле были очень важные документы».)

Он не мог дождаться момента, чтобы повторить это дело. Остальные тоже, разузнал он, но проблема заключалась в том, чтобы подыскать квартиры, в которых можно было бы быть уверенным, что им ничто не помешает.

Ойген не понимал, в чем тут заключается проблема. Поэтому он сам начал смотреть во все глаза, и в кратчайшие сроки превратился в эксперта. Кто обратит внимание на грязного белобрысого мальчугана в дешевой одежде, слоняющегося на обочине? Ойген бродил кругами, подслушивал разговоры, следил за людьми, чтобы узнать, где они работают или каковы их привычки, и вскоре у него в голове возникла точная картина каждого квартала: он знал, кто где живет, когда уходит из дома, куда и к какому часу направляется и в какое время возвращается. Взрослые, обнаружил он, удивительно часто жили настолько упорядоченной жизнью, что, глядя на них, можно было сверять часы. В одно и то же время они ходили не только на работу, но и обедать в недорогие рестораны или на встречи за чашкой кофе. У них были регулярные записи к врачу, они шли развлекаться в одни и те же вечера недели или совершали прогулки в определенное время дня.

Когда грабительские налеты, совершенные на основании раздобытой Ойгеном информации, попали на заголовок ежедневной газеты, которую его мать получила от соседа, как только тот ее прочитал («Серия краж со взломом в Шарлоттенбурге – полиция подозревает цыган»), Ойген счел благоразумным выйти из дела. Тем временем он научился у Короба взламывать большинство обычных замков, не оставляя следов, и больше не зависел от клики Феликса. Он переместил свою шпионскую деятельность в другие, лучшие районы города, потому что квартиры, которые достаточно долго оставались пустыми, чтобы все там спокойно осмотреть, были повсюду.

Короб был недоволен тем, что Ойген больше не высматривает адреса, но, побурчав, в конце концов смирился с этим. Остальные полагали, что, возможно, будет лучше хотя бы ненадолго затаиться.

Ойген больше ничего не крал, а если такое и случалось, то только мелочи, пропажу которых хозяева, вероятно, зачастую вообще не замечали. Ему было достаточно просто проникать в квартиру, в жизнь незнакомого мужчины или незнакомой женщины, и рыться там в выдвижных ящиках, перебирать корреспонденцию и банковские выписки, обследовать шкафы, полки и кладовки. Некоторые люди, замечал он, вели себя как бедные, но были втайне богаты, другие казались богатыми, но в действительности у них были одни сплошные долги.

У некоторых женщин было огромное количество нижнего белья, тончайшие предметы одежды со шнуровкой и иной раз отверстиями в причудливых местах. Многие мужчины держали в ящиках своих прикроватных тумбочек потрепанные брошюрки, полные фотографий, на которых голые женщины делали странные вещи с голыми мужчинами, фотографии, которые Ойген находил столь же странными, сколь и захватывающими, и каждую из которых он изучал чрезвычайно внимательно. Забрать их он не осмеливался, ведь что было бы, если бы его мать обнаружила их у него?

В квартире одного мужчины, который работал официантом в кафе «Кранцлер», Ойген нашел внушительную коллекцию тяжелых кофейников из чистого серебра. Когда он однажды с небольшого расстояния наблюдал за кафе, когда кто-то заказал кофе на террасе, он увидел, что здесь используются точно такие же кофейники.

Ойген подкараулил мужчину в темном месте, когда тот направлялся домой, и сказал:

– Я видел, как вы украли в кафе серебряный кофейник. И не один раз.

Мужчина, производивший впечатление чахоточного субъекта с невыразительными волосами, вздрогнул.

– Что? – воскликнул он. – Откуда ты знаешь?

Затем он осознал, что тем самым уже выдал себя, и спросил:

– Что тебе надо?

– Сто марок, – смело сказал Ойген. – В противном случае я расскажу об этом вашему начальнику.

На самом деле он бы не осмелился, потому что тот обязательно позвонил бы в полицию, а они захотели бы точно знать, как он узнал об этом, когда и где он заметил, как мужчина крадет, и все это было слишком рискованно. Но мужчина этого не знал.

– Сто марок? – повторил мужчина. – Так много у меня нет. – Он пошарил по карманам, извлек купюры. – Вот. Могу дать тебе пятьдесят.