– Без проблем, – ответил Джон.

– Эдди, готов? – спросила Ли.

Эдди кивнул.

– Тогда поехали.

– Запись через пять, четыре, три, – заговорил Эдди, загибая пальцы, последние две цифры показал молча и при счете ноль ткнул пальцем в сторону Ли.

– Я Ли Шор, – начала она, – и стою сейчас на Юнион-сквер, где проходит нью-йоркская демонстрация, посвященная Оракулу. Такие демонстрации проходят сегодня во всех крупных городах мира; их цель – выманить загадочного пророка на свет, заставить раскрыть свою личность. Я говорю с Джоном Бьянко, который согласился поделиться своими мыслями о том, что здесь происходит. Джон, – продолжала она, оборачиваясь к нему, – вы здесь целый день?

– С самого начала.

– Вы живете в Нью-Йорке?

– Да.

– Что вас привело сюда сегодня?

– То же, что и почти всех этих людей, наверное. Я хотел посмотреть, что случится.

– Вы думаете, демонстрации выведут Оракула из тени?

– Сомневаюсь, – сказал Джон.

– Правда? Вы очень уверенно говорите. Почему бы ему не выйти?

– Я думаю, что раз он скрывается от общественности, у него есть на то серьезные причины. В смысле, наверняка же он знает, что целый мир хочет выяснить, кто он такой. И что, он раскроет себя только потому, что все эти люди его просят?

Ли кивнула и улыбнулась. Этот человек ей нравился. У него была вполне разумная точка зрения.

– Многие из собравшихся здесь считают, что Оракул обязан поделиться своими дарами с миром более непосредственно, чем он это делает, – сказала она. – Стать доступным, помочь человечеству избежать катастроф, которые могут его подстерегать. Как вы к этому относитесь?

– Я считаю, что это его дело. Я думаю, что мы не видим картину целиком, не знаем точно, что происходит с этим человеком, так что когда люди ему вменяют какие-то обязанности, это попросту глупо и раздражает.

– Раздражает? Интересный выбор выражения. Почему вас раздражает отношение людей к Оракулу?

– Я просто считаю, что людям следует оставить его в покое. Пусть живет как хочет.

– И все-таки вы сюда пришли.

Джон Бьянко коротко и резко засмеялся.

– Как видите.

У них за спиной, откуда-то из гущи толпы, поднялись крики – достаточно громкие, чтобы заглушить динамики на южном краю парка. Ли и Джон Бьянко развернулись туда посмотреть, но издалека ничего нельзя было различить.

Эдди схватил ее за руку.

– Пошли. Уезжаем, – сказал он.

– Чего вдруг? – спросила Ли. – Что случилось?

Он кивком показал на конную полицию на краю толпы. Все полисмены разговаривали по рациям и некоторые конные начали продвигаться внутрь, расчищая дорогу.

– Они видят лучше нас, и наверняка у них есть наблюдатели на крышах. Что-то там происходит, и нам в этот замес попадать не надо.

Шум из середины толпы, где что-то происходило, становился громче, и стали слышны вопли. Мобильная антенна телефургона, ближайшая к центру возмущения, качалась расширяющимися взмахами – видимо, фургон, скрытый толпой, пытался пробиться вперед или назад. На глазах у Ли антенна медленно рухнула в толпу, как срубленное дерево.

Ли посмотрела на Джона Бьянко и на его друга. Они наблюдали за разрастающимся хаосом как завороженные. Потом индиец повернулся и схватил Бьянко за плечо, пытаясь увести прочь.

– Нет… нет, – услышала она тихие слова Джона Бьянко.

Он шагнул в сторону толпы, и индиец другой рукой ухватил его за локоть, силой разворачивая прочь от центра парка.

– Ты тут ничего не сделаешь, – сказал он. – Мы должны отсюда выбираться, Уилл, и побыстрее!

– Но это начинается опять!

У Ли была секунда подумать, что это могло бы значить, потом новый всплеск воплей достиг ее ушей. Она резко повернулась к центру площади, где видны были облака белого дыма, поднимающегося в гуще демонстрантов.

– Эдди! – сказала она. – Мы должны туда попасть и посмотреть, что происходит. Заснять.

На асфальт перед ними упала бутылка, разлетевшись на сотню крошечных лезвий.

– На хрен, – сказал Эдди ей на ухо, беря ее за руку. – Белый дым – это слезоточивый газ. Сейчас толпа бросится бежать, как стадо. Ли, надо…

Вторая бутылка разбилась прямо об камеру в руке Эдди. Он ее уронил, ругаясь, и камера с хрустом упала на землю. Эдди поднял руку, глядя на нее и будто не веря своим глазам. Из глубоких порезов ладони и запястья текла кровь.

Ли наклонилась подобрать камеру, схватила ее, и тут сзади раздался звук, будто огонь взревел, когда в него плеснули горючего. Они обернулись и увидели сотни людей с красными перепуганными лицами. Толпа неслась на них, спасаясь от облаков газа, закрывающих южный край парка.

И они побежали.

ОРАКУЛ В ПУСТЫНЕ

Арно Телер посеревшим платком вытер пот со лба, сняв толстый слой грязи. Джип поднимал клубы пустынной пыли, неумолимо покрывавшей все доступные поверхности. Машина подпрыгнула на рытвине, Телер быстро вернул обе руки на руль. Джип выправился, Телер выдохнул, сам только заметив, что задержал дыхание. Поломка в этом месте была бы очень неприятной. Рация есть, но если в этой пустыне звать на помощь, это еще не гарантирует, что помощь придет.

Когда-то имя Арно Телера могло призвать армию добровольцев, готовых за крошки с его стола сделать все, что он пожелает. Но то время уже двадцать с лишним лет как миновало. Упала цена на уран из Нигера, а с ней рухнуло и состояние Телера. Нет, он все еще владел шахтой почти за окраиной Джадо, но добыча урана никогда не была дешевой. Нанимать на эту работу людей он не мог себе позволить даже при западноафриканских зарплатах. В конце восьмидесятых он влился в армию пропащих – болтающийся у экватора француз, слишком бедный и слишком гордый, чтобы вернуться домой.

На горизонте появились контуры – круглые темные возвышения, дрожащие в жаркой дымке.

– Ага, – сказал Телер, хотя обширный опыт пустынных миражей научил его не доверять собственным глазам, пока не подъедешь почти вплотную и не увидишь, на что смотрел.

И все-таки деревня появилась именно там, где говорил Усман.

Усман, подумал он.

Этот человек ему сказал, что знает, где Оракул, что он живет в пустыне, в деревушке, свои дары направляя на помощь своему народу. Усман утверждал, что предсказания, что просочились в мир, сам Сайт – это результат информации, которую Оракул продал египетскому предпринимателю в обмен на провизию и оружие. Торговец этот сейчас в Каире – некоронованный король. И Усман сказал, что у Оракула есть еще знания о будущем на продажу.

Он согласился открыть Телеру местоположение Оракула, потому что они с Телером близкие друзья. Всего за пятьсот франков. Телер заплатил и еще пятьсот потратил на снаряжение джипа провизией и предметами, которые надеялся обменять на предвидение Оракула.