с распечатанными скороговорками и, проговаривая их, готовил себя к репортажу. Даже такой большой профессионал не чурался работы над собой перед эфиром.

Григорий ТВАЛТВАДЗЕ:

– У нас такая страна, что кухарки могут управлять государством. Такая генетика развития…

Как и все, я играл в футбол, волейбол, баскетбол, несмотря на свой маленький рост, занимался борьбой, но, считаю, мне повезло, что судьба кинула меня в историю и педагогику. Всегда систематизировал свои знания о спорте, и подспудно у меня выработался свой формат комментария.

А научить быть комментатором, думаю, невозможно. Комментаторство – это индивидуальность, и все зависит от того, какие книжки ты в детстве читал. Остановился на уровне букваря или все-таки учебник «Родной речи» освоил. Дело в образованности: даже не в знаниях, а как ты их сумел переварить.

Когда смотрите записи со своими репортажами, вам нравится собственный голос?

Геннадий ОРЛОВ:

– Мне не нравится, но часто слышу, что он уникальный… Жена меня всегда критиковала за «теноризм», он иногда у комментаторов проявляется, хотя мужику вообще-то не идет. Тенор не мужской голос. Над всем этим надо работать.

Сегодня я могу вести репортажи по восемь часов, и голос не садится, я его не рву. Так как правильно раскладываю его по резонаторам.

Василий УТКИН:

– Со стороны себя по-другому слышишь. Чисто технически. Думаю, все это знают, кто хоть раз слышал свой голос записанным. А вообще, да, мне нравится собственный голос. Я смотреть на себя никогда не любил, а слушаю вполне хладнокровно и равнодушно.

Виктор ГУСЕВ:

– В начале карьеры пересматривал, все записывал и очень этому рад. Сейчас у меня есть ветхие VHSки с самыми первыми репортажами. Уже не важно, как я комментировал, ведь это – такое свидетельство времени. Правда, записывать давно прекратил.

А свой голос мне откровенно не нравится.

Владимир СТОГНИЕНКО:

– Собственный голос практически никому не нравится. Если правильно помню анатомию, то мы его воспринимаем через кости черепа, а когда со стороны слышишь себя ухом, то он просто звучит непривычно. Вот и получается такой эффект.

Константин ВЫБОРНОВ:

– Мне не нравится. За редкими исключениями.

Ольга БОГОСЛОВСКАЯ:

– Мне всегда говорили, что у меня особенный голос. Бывает, после крупных соревнований приходишь в магазин или какое-то заведение, только начинаешь говорить – все сразу поворачиваются. Я-то удивляюсь, так как считаю, что мой голос такой же, как у всех, и из общего ряда не выбивается. А вот людям кажется.

Сама себя практически не слушаю по простой причине: все время нахожу повод для критики – надо было сказать не так, а вот так. Но знаешь же, что слова уже не поменять. Так зачем лишний раз расстраиваться?

Роман СКВОРЦОВ:

– Не смотрю записи со своими репортажами, собственный голос, записанный на пленку, не нравится лет с пяти.

Андрей ГОЛОВАНОВ:

– Никогда не задумывался об этом. В свое время диктор «Маяка» Валерия Лебедева давала нам упражнения на дыхание, но больше специально голосом не занимался. Кто-то говорит, что звучит приятно. Со стороны виднее.

Олег ЖОЛОБОВ:

– Голос-то, может, иногда и нравится, но репортажи… Я не то чтобы червяк, съедающий самого себя, но слушать не люблю. Хотя иногда это надо делать. Это полезно. Как история болезни.

Кирилл ДЕМЕНТЬЕВ:

– Шутите? Как это может нравиться?

Александр НЕЦЕНКО:

– Меня устраивает, как звучит мой голос. Если кого не устраивает – его проблема, не моя. Личная реакция на голос комментатора – чистой воды вкусовщина. Не нравится кому голос или подача – надо понимать: всем понравиться невозможно, и оценка любого зрителя всегда субъективна.

Григорий ТВАЛТВАДЗЕ:

– Честно, мне вообще ничего не нравится, что я делаю. Давно нет такого ощущения: «Ух ты, это – я. Вот какой красавец».

Говорят, голос звучит нормально. Меня, чего уж кривить душой, тоже устраивает. Недаром столько времени провел у школьного микрофона: был победителем конкурса чтецов Московского фестиваля школьников, всю институтскую юность был на сцене, в школе играл в театре, которым руководила замечательный педагог Татьяна Григорьевна Пеня. В общем, работать с голосом как-то умею.

От каких слов-паразитов во время репортажей было сложнее всего избавиться?

Геннадий ОРЛОВ:

– Бывали и есть. Первое слово-паразит – «ну»: когда ведешь репортаж впрямую, очень часто именно с него начинаешь предложение.

Однажды в Сеуле услышал, как комментируют корейцы. Стал в чем-то им подражать. Они всегда в ответ на вопрос так мягко говорят: «Да». У них, понятно, это слово означало другое, но мне нравилось повторять его в корейских интонациях…

В 80-е годы слишком часто употреблял слово «истинное». Нравилось не всем, особенно тем, кто за нами наблюдал. А ведь что было сильным в Гостелерадио? Школа. У всех был безупречный русский язык без московских «булошных», «конешно». Моим учителем был диктор ленинградского радио Ростислав Широких. Приносил ему бутылку коньяка, ставил и просил: «Слав, вот я тебе принес, ты выпей и послушай мой репортаж». И он слушал, все подмечая.

Однажды поймал меня на слове «памяту́я» и дал понять, что оно не очень легитимно. Привел рифму с другим словом из ненормативной лексики, поэтому с тех пор я говорю только «па́мятуя». Вот такая школа.

Тогда следили за каждым звуком, за произношением каждого слова, каждой буквы. Перед Олимпийскими играми в Москве к нам даже приходил знаменитый Розенталь – автор словаря. Спрашиваю его: «В вашем словаре написано, что правильно будет: мышка юркнула́ в норку. Получается, и мы должны говорить: шайба юркнула́?» Он на меня посмотрел хитро: «А вы можете синоним найти?» Я все понял.

То есть даже создатель словаря понимал, что несуразности все равно остаются. Всем советую любить русский язык, объясняться друг с другом как можно ближе к литературному. Говорить надо красиво. Вот сейчас стало модным слово «шедевральный». Что это такое вообще? Как из нерусского слова «шедевр» еще и прилагательное сделали? Диву даешься. Просто бред.

Про ударения вообще молчу: «обле́гчил»… Горбачев когда-то сказал, и до сих пор люди под впечатлением от уровня грамотности генсека. Сейчас слышу, так говорят даже корреспонденты Первого канала, «России» – просто ужас! Конечно же, правильно «облегчи́ть».

Надо работать со словарями, у комментатора вообще это должно быть профессиональной обязанностью: если не каждый день, то хотя бы пару раз в неделю смотри ударения. Вот сегодня большинство говорит «отда́л», и только процентов двадцать произносят правильно «о́тдал». Это же глагол мужского рода. Женский род «отдала́», а «отда́л» что-то посерединке. Какой-то трансвестит. Ну, ребята, заглядывайте в словарь!

Хотя