Бернард поспешил к Драгону с визитом, как только веселая кавалькада охотников во главе с Карлом покинула Париж. Король собирался охотиться целую неделю, и в этом увлечении его поддержали и ярл Воислав Рерик с братьями, и капитан Гарольд Рюэрг, и викинг Драгутин, сын Торусы, тоже совсем недавно произведенный королем Карлом в капитаны невесть за какие заслуги. Впрочем, заслуги у язычника как раз были, но не перед Нейстрией и ее королем, а перед похотливой дочкой коннетабля Виллельма, о чем Бернард Септиманский не преминул намекнуть Драгону.

Епископ принял гостя в своей резиденции, обставленной с роскошью, подобающей светскому лицу, а уж никак не монаху. Но Бернард Септиманский был последним человеком, который стал бы кидать в епископа камни. Все знали, что Карл Великий не наделил своих побочных сыновей земельными угодьями, однако не обошел их в своем завещании златом и серебром, и этих сокровищ, оставленных даровитым отцом, Драгону вполне хватало, чтобы прослыть одним из самых богатых сеньоров не только Нейстрии, но и всей франкской империи.

– Но ведь этот варяг всего лишь язычник, – пожал широкими плечами Драгон в ответ на намеки графа Септиманского. – Без роду, без племени.

– Вряд ли потомка кагана Додона и Меровея Венделика можно назвать безродным, – вздохнул Бернард. – К тому же он может принять христианство, пусть даже и притворно. Мне кажется, что Карл слишком уж опрометчиво окружает себя Меровингами. Тем более такими, как братья Рюэрги или братья Рерики.

– Но ведь Рюэрги – христиане, – нахмурился епископ Драгон.

– По моим сведениям, Раймон Рюэрг попал под влияние одной особы, которую многие в Париже называют ведьмой. И, как мне кажется, не без причины. К сожалению, Раймон не нашел ничего лучше, как познакомить ворожею с императрицей Юдифью. На мой взгляд, подобные знакомства могут бросить тень на репутацию не только Юдифи, но и Карла. А этим не замедлят воспользоваться наши враги.

– Но мы не можем обойтись сейчас без услуг этого варяга, – поморщился епископ.

– Разумеется. Просто императрице Юдифи следует быть разборчивее в знакомствах.

– Хорошо, я поговорю с ней.

– На твоем месте, монсеньор, я бы поговорил и с Карлом. Он слишком часто смотрит в рот своей матери, а женщины далеко не всегда бывают мудрыми советчицами. Будет лучше и для нас, и для государя, если он станет более трезво воспринимать мир и людей, окружающих его особу.

– Думаю, ты прав, Бернард.

– Мне кажется, монсеньор, что именно ты должен стать тем мудрым наставником, который направит мысли юного Карла в нужное русло, поскольку на графа Вельпона и коннетабля Виллельма в данных обстоятельствах рассчитывать не приходится.

Заручившись поддержкой епископа Драгона, граф Бернард развил бурную деятельность. Ему с самого начала показалось подозрительным, что Раймон Рюэрг и Лихарь Урс отказались принять участие в королевской охоте. Первый сослался на недомогание жены, второй – на простуду. Но если в болезнь хрупкой Радегунды еще можно было поверить, то к краснощекому здоровяку Лихарю не смогла бы прилипнуть никакая хворь.

– А почему у него такое странное прозвище – Урс? – спросил граф у верного Гуго.

– Так ведь он из рода оборотней, – понизил голос почти до шепота центенарий. – Мне об этом сказал по секрету викинг Удо, который ходил в Хазарию вместе с ярлом Воиславом. И дед у Лихаря был оборотнем, и отец.

Граф Септиманский был поражен подобным откровением, но в словах викинга Удо все-таки усомнился. Мало ли что можно наплести за чаркой хмельного вина. А уж викинги и вовсе были большими мастерами рассказывать байки. Бернард не раз слышал от них о людях с собачьими головами, об огнедышащих драконах, живущих на краю ойкумены, и о прочих существах подобного рода. Так почему бы не появиться еще одной байке о шатунах-оборотнях. Тем не менее граф Бернард рассказ Гуго на ус намотал и собирался при случае поделиться им с епископом Драгоном.

– А о втором русалане викинги говорят, что он служит Волосатому.

– Какому еще Волосатому? – не понял центенария граф Бернард.

– Чернобогу.

О Чернобоге граф Бернард был наслышан. Ходили слухи, что именно от Велеса Меровинги получили магическую силу, вознесшую их на вершину власти, однако после принятия христианства сила эта была утеряна, что и послужило причиной падения потомков кагана Додона. И тут Септиманского осенило – а не задумали ли Меровинги вновь припасть к темному источнику и тем возвеличить свой утративший влияние род? И не явится ли это страшным ударом и по франкской империи, и по христианской церкви? С такими мыслями самое время было бежать к монсеньору Драгону, но граф Бернард не стал торопиться. В конце концов, если епископ разоблачит заговор язычников у себя под носом, то какая от этого будет польза графу Септиманскому? К тому же есть риск нажить таких могущественных врагов, с которыми справиться ему будет, пожалуй, не под силу. Уж если бить, то наверняка и с большой для себя пользой. Но для того, чтобы ударить точно, надо собрать в кулак все нити интриг, плетущихся вокруг юного Карла.

Жена Раймона Рюэрга, несмотря на недомогание, все-таки нашла в себе силы, чтобы навестить свою подругу, королеву Тинбергу. О чем говорили милые дамы, графу Септиманскому еще предстояло узнать от своих соглядатаев, но сейчас его больше интересовала сама Радегунда.

– Вы не уделите мне немного времени, сеньора, – склонился в поклоне перед супругой капитана Рюэрга граф Бернард. – Речь идет о вашем здоровье, и не только физическом, но и духовном.

Разговор этот Септиманский завязал прямо в коридоре королевского замка, чем несказанно удивил не только Радегунду, но и двух сопровождающих ее приживалок, которые немедленно навострили уши, к большому неудовольствию Бернарда.

– Я вас не понимаю, граф.

– Если позволите, я вас провожу, – он любезно подхватил под руку молодую женщину и грозно глянул на притихших приживалок, которые немедленно отстали, дабы не навлечь на себя гнев сеньора. – У меня есть сведения, что ваш муж попал под влияние очень скверной женщины.

Радегунда покраснела и нахмурилась:

– Почему бы вам в таком случае не поговорить с Раймоном?

– На вашего мужа навели порчу, сеньора, и от нас с вами потребуются очень серьезные усилия, чтобы избавить его от колдовских чар. Поймите меня правильно, Радегунда, я не враг вашего мужа, я его друг. А огласка в этом деле может повредить не только вам и капитану Рюэргу, но и вашему отцу, коннетаблю Виллельму.

– Чего вы хотите от меня?

– Я хочу лично убедиться, что не ошибаюсь в отношении этой женщины. Вы ведь знаете, о ком идет речь?

– Я догадываюсь, – тихо отозвалась Радегунда.

– Вы приходили, чтобы пригласить королеву Тинбергу в гости?

– Нет. Мне сказали, что она, прослышав о моем недомогании, решила меня навестить, но в этом нет никакой необходимости.

– Вы не хотите быть со мною откровенной, Радегунда, – сокрушенно покачал головой граф Бернард. – Вы, конечно, догадались, что Тинберге грозит серьезная опасность.