Девушка скромно произнесла:

— Соня! Очень приятно!

Галина спросила у любовника:

— Ну, Семен, стол готов?

— Какой разговор! Только салат маслом полей сама, а то я так налью, что никто есть не будет.

Старшая медсестра закончила сервировку стола и пригласила всех занять места. Стол поставили между кроватей. Женщины устроились на стульях, офицеры прямо на постелях.

Выставили шампанское.

Через полчаса обстановка сделалась непринужденной. Хотя Соня пила очень мало, ей и этого хватило, чтобы сбросить оковы первоначальной неловкости. Александр заметно захмелел и все чаще бросал откровенные взгляды на предназначенную ему подругу. Особенно его притягивали ее ноги. Красивые, стройные. Внутри воспылало желание.

Не терпелось, видно, и Семену с Галиной. Листошин налил дамам вина, мужикам водки. Возгласил тост:

— Ну что, дамы и господа! За любовь?

Галина воскликнула:

— За нее, родимую!

Выпили. Листошин взглянул на подругу:

— Как считаешь, любовь моя, не пора ли нам от разговоров перейти к делу?

— Самое время, дорогой!

Галина поднялась:

— Так, Саша и Соня, мы с Семеном удаляемся, а вы тут вдвоем продолжайте вечер. Стол можно просто сдвинуть, дверь лучше закрыть.

Посмотрела на Листошина:

— Подъем, спецназ!

— Какой разговор, красавица! К бою!

— Идем!

Семен с Галиной вышли из комнаты.

Александр спросил:

— Ты чего так мало пьешь?

— Не люблю!

— А что любишь?

— Странный вопрос!

— Действительно, мог бы и сам догадаться. Пересядь-ка на кровать, я стол на место поставлю.

Женщина подчинилась. Отодвинув стол к окну, отправив туда же стулья, хватив еще пятьдесят граммов, Калинин закрыл дверь на ключ. Выключил свет. Комната сразу же погрузилась в непроглядный мрак. Но ненадолго. Соня включила бра над кроватью. Александр присел рядом с ней. Он был пьян. И его переполняло желание овладеть такой близкой, доступной и привлекательной женщиной. Он обнял ее. Соня вздрогнула:

— Что ты хочешь делать?

Александр усмехнулся:

— А ты не знаешь? Не догадываешься?

— А если я не хочу?

— Аппетит приходит во время еды! Иди ко мне!

— Нет!

Но Калинин не слушал женщину.

Он рывком притянул ее к себе, закрыв губами ее губы. Она сжала их, но офицер сумел разжать. Рука скользнула под майку. Соня перехватила его руку, стараясь вырваться из объятий Калинина. Но тот уже ничего не соображал. Перед ним была цель, и нестерпимо хотелось достичь этой цели любым способом. Он рванул майку так, что она разошлась сверху донизу, обнажив груди медсестры. Александр вцепился в них, опрокинув голову женщины на подушку. Она вновь попыталась закрыться, но сильные руки легко отбили слабую защиту. Сорвав и с себя майку, Александр расстегнул джинсовую юбку медсестры. Она воскликнула:

— Немедленно прекрати! Я не хочу так! Буду кричать.

Но старший лейтенант уже стянул юбку вместе с трусиками, ответил, сглатывая слюну:

— Кричи, Сонечка, кричи. Хоть на весь Афган кричи. Ты будешь моей, и никто не остановит меня.

Сбросив и свои джинсы, рывком раздвинув ноги Сони, Александр грубо вошел в нее. Женщина вскрикнула от боли. Но предпринять что-либо против зверской страсти сильного мужчины уже не могла. А Калинин забыл обо всем на свете, овладев женским телом. Удовлетворился он быстро. Удар неземного наслаждения заставил его вскрикнуть. Затем он обессиленно отпустил партнершу, в изнеможении лег рядом с ней.

Успокоившись, поднялся, налил полный бокал водки, опрокинул в себя. Повернулся к медсестре. Та, соединив ноги и прикрыв груди, безучастно смотрела в потолок.

Александр спросил:

— Не понравилось?

Женщина промолчала.

— Ничего, это сначала так, быстро. Слишком долгим было воздержание. Сейчас отдохну немного, сделаю для тебя. У нас вся ночь впереди. А ты прекрасна, я такой кайф впервые получил.

Соня повернула к нему голову:

— Ты и дальше будешь насиловать меня?

Александр поставил бокал, закурил, подошел к кровати, совершенно не стесняясь ни своей, ни женской наготы:

— Я что-то не понимаю тебя, девонька! Ты когда шла сюда, не знала, зачем идешь?

Соня не ответила.

Александр, которому водка вновь ударила в голову, продолжил:

— Чего молчишь? Или, когда вербовалась в Афган, не знала, что придется ложиться под мужиков? Ты чего из себя правильную строишь? Для тебя секрет, что по ночам происходит в номерах вашей общаги? Кругом бордель, одна ты чистая? Ангелочек? Чего молчишь, спрашиваю?

— Отстань от меня, пожалуйста!

— Да? А может, уйти совсем?

— Я сама уйду!

— Нет, дорогуша, эту ночь ты будешь со мной! Или тебе со старшим лейтенантом в падлу любовью заниматься? Может, ты рассчитывала здесь какого-нибудь полковника зацепить? Чтобы он тебе за каждую палку бабки отстегивал? А потом в Союзе где-нибудь рядом с собой пристроил? Квартиркой обеспечил? За этим ты сюда перлась? Только учти, к полковнику ты пойдешь после меня!

Соня тихо произнесла:

— Ты со своей женой тоже так обращаешься?

— С женой, спрашиваешь, как обращаюсь? Нет, с ней я обращаюсь по-другому, хотя вы все одинаковые. И заслуживаете одинакового обращения. Все готовы подставить передок мужикам. И кончай базар. Я хочу тебя! Будь лучше ласковой, ведь ты тоже хочешь близости.

— Но не такой!

— Расслабься, и все будет нормально.

— Отпусти меня, а, Саша?

— Нет!

Калинин с силой, грубо вошел в женщину, перевернув ее на живот, и вновь испытал неведомое ранее наслаждение. В порыве страсти он целовал ее шею, плечи, спину. Но она по-прежнему оставалась холодной и безразличной. Хотя больше не сопротивлялась. Этот холод взбесил Калинина.

Он встал с нее. Перевернул на спину, схватил за подбородок:

— Что ты делаешь со мной? Ты же, сука, унижаешь меня. Ведь я чувствую, что тебе приятно, почему издеваешься?

Соня проговорила сквозь зубы:

— Я не хочу тебя видеть!

— Да? А придется!

Александр поднялся, вновь налил водки, выпил. Сел на кровать напротив, закурил, стряхивая пепел на ковер. Он пристально и пьяно смотрел на медсестру. Та все так же безучастно лежала, уставившись в потолок. Калинин почувствовал, что желание оставило его. Взамен в груди начала разрастаться ярость. Он встал, подошел к женщине: