– Я полагала, что моя неприязнь к вам связана с тем, что вы сделали с моей семьей, – процедила Сара, содрогаясь от гнева, – но это вовсе не так. Вы сами по себе отвратительны.

Он никак не реагировал на ее заявление: с рождения его приучили, что джентльмен всегда контролирует свои эмоции, не машет руками, не плюется, не топает ногами. Пусть у него в жизни не так много осталось, но гордость и осанка были прежними.

– Не смею больше утомлять вас своим обществом, – сообщил сухо Хью.

– Слишком поздно, – процедила Сара.

– Прошу прощения?

Их взгляды встретились.

– Моя кузина, если помните, потребовала, чтобы мы сидели вместе за свадебным завтраком.

Очевидно, он кое-что упустил. Черт бы все побрал! Он обещал леди Хонории, так что выхода нет.

– Я постараюсь быть вежливым, а вот вы?..

И тут она шокировала его, протянув руку, чтобы скрепить их соглашение. Он взял ее ладонь и в этот момент испытал самое странное для себя желание: поднести пальцы к губам.

– Перемирие? – вернул его к реальности ее голос.

Он поднял глаза, и это оказалось ошибкой. Взгляд леди Сары Плейнсуорт, всегда жесткий, когда был обращен на него, сейчас смягчился. А еще он понял, что ее губы само совершенство: полные, розовые, с нежным изгибом, обещающие, манящие…

В ужасе Хью осознал, что готов за одну улыбку Сары Плейнсуорт отдать душу.

Господи боже, он что, спятил?!

Спускаясь к ужину, Сара немного примирилась с мыслью, что придется провести вечер с Хью Прентисом. Сегодняшняя ссора была ужасна, и трудно было представить, что когда-нибудь они могут стать друзьями, но по крайней мере отношения выяснили. Если даже ей придется оставаться в его обществе на протяжении всей свадьбы, он не подумает, что она делает это по собственному желанию.

И он, со своей стороны, тоже будет вести себя прилично. Они заключили сделку, и, каковы бы ни были его недостатки, он, похоже, не из тех, кто отступается от своего слова. Он будет вежлив и учтив, ради Хонории и Маркуса, и как только этот абсурдный месяц свадеб закончится, они больше никогда друг о друге даже не вспомнят.

После пяти минут, проведенных в гостиной, стало ясно, что лорд Хью пока отсутствует. А Сара искала его взглядом, так что никто не сможет обвинить ее в уклонении от долга.

Саре было не слишком уютно стоять одной в столь многочисленном собрании, поэтому она подошла к камину, где беседовали ее мать и тетки. Как и ожидалось, речь шла о предстоящей свадьбе, и Сара слушала краем уха: после пяти дней пребывания в Фенсморе трудно было даже представить, что какая-то деталь церемонии осталась без обсуждения.

– Жаль, что сейчас не сезон гортензий, – посетовала тетя Вирджиния. – Те, что мы выращиваем в Уиппл-Хилле, как раз нужного оттенка – сиренево-голубого, – были бы идеальны для церкви.

– Скорее голубовато-сиреневого, – поправила тетя Мария. – И тебе следует знать, что гортензии были бы ужасной ошибкой.

– Ошибкой?

– Цвета слишком неустойчивы, даже на одном и том же кусте. Никогда не угадаешь оттенок заранее. А что, если не подойдет к платью Хонории?! Представляешь, какой будет конфуз…

– Думаю, трудно ожидать идеала, – возразила тетя Вирджиния, – особенно если речь идет о цветах.

– Нет, все должно быть идеально, – фыркнула тетя Мария.

Все пять дочерей тетушки носили имена цветов: Роуз, Левендер, Мариголд, Айрис и Дейзи, – и Сара подумала, что ее единственный сын должен считать себя счастливейшим в Англии, потому что его звали просто Джон.

Видимо, Сара случайно озвучила свои мысли, потому что тетя Мария, никогда не отличавшаяся чувством юмора, уставилась на нее и, растерянно улыбнувшись, пробормотала:

– О да, конечно!

Сара так и не поняла, с чем именно соглашается тетя, поэтому решила сменить тему, заметив, как в комнату входит одна из ее дочерей.

– О, смотрите! Это Айрис!

Сара никогда не была так близка с Айрис, как с Хонорией, но все три девушки были приблизительно одного возраста, а кузина к тому же обладала едким чувством юмора. Теперь они скорее всего смогут проводить вместе больше времени: ведь Хонория станет замужней дамой, а Сара и Айрис дружно ненавидели семейные музыкальные вечера.

– Иди, – велела мать Саре, кивнув в сторону Айрис. – Что тебе делать здесь, со старшими?

Девушка обрадовалась и, благодарно улыбнувшись матери, подошла к Айрис, которая стояла в дверях и, очевидно, кого-то искала.

– Ты видела леди Эдит? – спросила та без предисловий.

– Кого?

– Леди Эдит Гилкрист, – объяснила Айрис, имея в виду молодую даму, которую обе знали не слишком хорошо.

– Ту, которая недавно обручилась с герцогом Кинроссом?

Айрис отмахнулась, словно недавняя потеря завидного жениха ее совершенно не волновала, и спросила:

– Дейзи уже тут?

Сару удивила столь внезапная смена темы.

– Я не видела.

– Слава богу!

Глаза Сары широко раскрылись: леди не полагалось упоминать имя Господа всуе, – но она никогда не выскажет свое мнение вслух, во всяком случае, критиковать Айрис не будет: с ней вообще лучше ни о чем не спорить. И с этим ничего не поделать.

– Если я переживу все эти свадьбы, никого не убив, это будет чудом, – мрачно заметила Айрис.

– Я же предупреждала тетю Вирджинию, чтобы не селила вас в одну спальню, – вздохнула Сара.

Айрис мрачно мотнула головой, продолжая оглядывать гостиную.

– Ничего нельзя было сделать. Сестер селят вместе. И кроме того, в доме слишком много гостей. Я уже привыкла.

– В таком случае что не так?

Айрис повернулась к ней: бледные, словно выцветшие глаза, огромные на белом как мел лице. Сара как-то слышала, как кто-то из джентльменов назвал Айрис бесцветной: все светлое или белое, пока не разглядишь получше и не увидишь, что глаза – светло-голубые, волосы рыжеватые, а кожа практически прозрачная.

Только вот более свирепой особы на свет не рождалось!

– Она хочет играть! – вскипела Айрис.

Сара не сразу поняла, а когда поняла, едва не задохнулась от ярости:

– Нет!

– Да. Даже скрипку привезла из Лондона, – подтвердила Айрис.

– Но…

– И Хонория перевезла свою скрипку в Фенсмор, ну а пианино, конечно, есть в каждом приличном доме!

Айрис стиснула зубы – очевидно, это были слова Дейзи.

– Но твоя виолончель! – запротестовала Сара.

– Ты на это рассчитываешь? – разбушевалась Айрис. – Я бы не стала – она подумала обо всем! Леди Эдит Гилкрист привезла свою виолончель, и Дейзи хочет, чтобы я ее позаимствовала.