10

Тук! Тук! Тук!

Я вздрогнул. Первые лучи солнца, бьющие в лицо, ослепили меня. Потом я разглядел лицо Элизабет Эймс, она барабанила в стекло машины.

Я судорожно поднес часы к глазам.

Черт! 6 часов 55 минут!

Я открыл ей дверцу.

— Почему передумали?

— Деньги нужны. Почему же еще? — ответила она, когда мы уже тронулись. — Плата, между прочим, вперед.

Я порылся у себя в кармане и протянул ей конверт, кляня себя на чем свет стоит из-за того, что проспал.

— Извините, но у нас нет времени репетировать, — сообщил я, включая сирену, мигалку и светящуюся панель на крыше.

— Для такого любителя импровизаций, как вы, это, я думаю, не проблема. А костюмами вы снабжаете?

— Лежат на заднем сиденье. Будьте добры, передайте мне халат и стетоскоп.

Мы подскакивали на выбоинах, но я все прибавлял скорость, надеясь, что все произойдет именно так, как было задумано на седьмом этаже больницы «Блэкуэлл». Если Салливан работает по сценарию, то сейчас он симулирует сердечный приступ. Я представил себе медсестру, которая входит к деду в комнату, начиная утренний обход, и видит, как он лежит, прижимая обе руки к левой стороне груди, словно стараясь унять нестерпимую боль. Представил себе и Салливана: несколькими минутами раньше он с улыбкой побрызгал себя водой, имитируя выступившую испарину, а потом с десяток раз отжался, повышая температуру. Если у старика с головой все в порядке, то задумка может выгореть. Увидев, в каком он состоянии, медсестра должна тут же позвонить по телефону и вызвать «Скорую».

— По вызову! — бросил я охраннику и въехал, не выключая сирены, на территорию больницы.

Машину я поставил напротив входа, выкатил носилки, и мы с моей «ассистенткой» влетели в холл.

— «Скорая помощь» для пациента с седьмого этажа, — объявил я и бегом направился к лифтам.

Один перед нами открылся, мы вбежали в него, и Элизабет нажала на кнопку. Пока поднимались, я проверил все ли взял с собой — чемодан «Скорой помощи», дефибриллятор, электрокардиограф. Глубоко вздохнул, намереваясь таким образом справиться с волнением, и сказал Элизабет, чтобы немного переключиться.

— А вам идет медсестринский халатик! Возбуждает!

И получил в ответ угрожающе наставленный на меня большой палец.

Двери лифта, скрипнув, разомкнулись, как створки раковины.

— В конец коридора! — скомандовал я.

Открыв дверь с номером 712, я увидел Салливана, распростертого на кровати, и сидящую у его изголовья медсестру. Влажное лицо деда свела болезненная гримаса, правая рука лежала на груди.

— Сейчас мы все выясним, — объявил я и выгрузил оборудование на столик на колесиках.

— А вы кто? — растерянно спросила медсестра.

Я еще не успел и рта раскрыть, как Элизабет заявила:

— Доктор Хэейс, доктор Аддисон!

Я принялся за обычные первичные процедуры: измерил пульс, давление, приготовился снимать кардиограмму.

Элизабет взглянула на датчик и уверенно заявила:

— Вы что, не видите? Это же инфаркт! Срочно в Маунт Синай.[17]

Мы мигом водрузили Салливана на каталку. Когда мы выехали в коридор, я надел на старика кислородную маску. Медсестра вошла вместе с нами в лифт, что дало возможность Элизабет продолжить импровизацию.

— Аддисон! Надо немедленно ввести внутривенно аспирин!

Двери лифта раздвинулись. На четвертой скорости мы миновали пустой холл и оказались возле санитарной машины.

Самое трудное позади!

Мы поместили Салливана в фургон, и я прекрасно видел, как он веселится под маской. Он даже ткнул мизинцем в мою сторону, и я словно бы услышал его голос:

«Славно сработано, малыш!»

Я тоже улыбнулся и повернул голову назад. А там…

11

Я получил удар дубинкой от охранника, согнулся пополам, не в силах вздохнуть. Второй удар свалил меня наземь.

Чувствуя, что упал в самую грязищу, я открыл глаза и увидел нашу машину «Скорой помощи», но в глазах у меня все расплывалось. Очевидно, значок Главной массачусетской больницы в Бостоне насторожил охранника, и он, как сумел, постарался остановить меня. Потом я услышал голос Двуликого, медбрата с лицом, пострадавшим от ожогов, он предупредил:

— Эй, Грег! Обрати внимание, он не один!

Охранник кинулся к машине, но она вдруг сорвалась с места и помчалась. Два придурка пытались ее остановить, но что ты будешь делать с мотором в восемь лошадиных сил?!

Разозленные, они вернулись ко мне, и я понял, что по счетам придется платить мне.

— Как только я тебя увидел, гад, сразу понял, что ты за птица, — процедил Двуликий и хорошенько наподдал мне ногой под ребра.

— Да успокойся ты! Отведи его в изолятор, пусть там подождет, пока приедет полиция.

Они сорвали с меня халат, сгребли за шкирку, подняли с земли и поволокли обратно в лечебницу. И вот я снова в лифте, но теперь под охраной, и еду не вверх, а вниз. В подвале, в конце коридора, вижу надпись «Изолятор», и двое моих сопровождающих вталкивают меня в крошечную, обитую войлоком комнатенку.

Дверь за мной захлопывается, и я становлюсь пленником саркофага, стараясь не поддаться клаустрофобии.

И что теперь?

Я утешал себя мыслью, что Салливан на свободе. Утешение серьезное. Я довел дело до конца, и наш план сработал.

Не прошло и четверти часа, как я услышал голоса, они приближались и становились все громче. Голос охранника произнес:

— Он заперт вот здесь, лейтенант.

— Понял, Грег. Сейчас разберемся.

Пока они скрежетали ключом в замке, тяжелый сладкий запах флердоранжа заполонил темную комнатенку. Меня затошнило. Мало этого, бешено заколотилось сердце, череп чуть не лопнул от боли. Легким не хватало воздуха, возникла острая резь в глазах. А потом уже знакомое ощущение, что земля уходит из-под ног, и я падаю в пустоту.

Дверь заскрипела, открываясь. Звук я услышал, но меня уже там не было.

— Так. И куда этот парень мог подеваться?

Любовь — путешествие без руля и без ветрил, спасение в осторожности.

Ромен Гари

0

Отдаленный глухой шум — то ли радио, то ли телевизор. Какая-то занавеска. Глухой черный туман. Самочувствие препротивное, но уже привычное: веки, будто налитые свинцом. Нехватка воздуха. Изнуряющая слабость, на грани небытия.