– Садись, Саранов, два, – проговорила учительница и вывела в журнале двойку.

И тут произошло непредвиденное. Здоровенный верзила подлетел к щуплому Андрюшке, выдернул его из-за парты и ногой в челюсть сбил мальчишку с ног.

– Чтобы за языком следил, ботаник! Если подсказываешь, так чтобы я из-за тебя «гусей» не ловил!

Невысокая Анна Никитична подлетела к парню и врезала звонкую пощечину. Впервые за долгие годы работы с детьми она не смогла сдержать себя.

– Ну что ж ты медлишь, Николай? Давай и меня так же. Ты сильный, справишься.

Парень оторопел. Его кулаком не только эту старушку, асфальтовый каток можно было расплющить, но… но он не мог ударить.

– Из… извините, – в растерянности пробормотал он.

– Вон отсюда, – тихо проговорила учительница. И парень вышел.

К слову сказать, он никому не нажаловался, даже, кажется, по школе стал ходить тише. История же получила огласку после того, как на одном из уроков ученики откровенно высказали все наболевшее предметникам. «Вы, дескать, тут пресмыкаетесь перед Сарановым, а вот Анна Никитична не побоялась, честный человек, она его…» Не дожидаясь жалоб со стороны Колиных родителей, Алла Викторовна подсуетилась и провела с непокорной математичкой назидательную беседу. И все же Климко тогда не ушла из школы. Это произошло позже. Дочка достаточно имущих родителей Алена Вировская была девочкой не столько умной, сколько красивой. Никто не удивился, когда стало известно, что она стала победительницей конкурса красоты. Слава девочке вскружила голову, из-за постоянных показов, презентаций, поездок времени на учебу не оставалось совершенно. Уроки пропускались ею безбожно, но в журнале откуда-то вырастали пятерки по всем предметам. Взлет дочери, однако, родителям ума не замутил, они понимали, что девчонке надо приобрести более надежную профессию, и прочили ей факультет информатики в престижном вузе.

– Анна Никитична, поставьте мне пять за год, – заявила нахальная ученица.

– С радостью, – улыбнулась учительница. – Когда ты мне будешь отвечать все темы?

– Вы смеетесь? Когда мне отвечать-то? Я ж все время работаю! – захлопала ресницами младая красавица.

– Тогда зачем тебе математика?

– Так родаки задолбали, клюют и клюют. Надо в универ подаваться.

– С такими-то знаниями? – удивилась Анна Никитична.

– А это вас не должно волновать, какие есть.

– Никак нет, волнует. Должна тебя огорчить, – вздохнула учительница. – Знаешь, Алена, еще вот что хочу тебе сказать. Мне очень неприятно, что у наших первых красавиц жаргон последних вокзальных бомжей.

Пятерку она так девице и не поставила, а когда Алла Викторовна сама пришла об этом просить, с горечью сказала:

– Очень страшно, когда взрослые не дают детям вырасти хорошими людьми.

И ушла.

– Это было пять лет назад. Пять лет, а ее до сих пор в школе помнят. И родители уже младших своих детей к ней на репетиторство водили. И сами ученики бегали… Я ведь ходила к ней, просила вернуться. Отказалась.

– Вы не знаете, этот Саранов никаких агрессивных выходок в отношении нее не допускал? – спросила Василиса.

– Вы не поверите! – всколыхнулась директриса. – Он не только не допускал, а даже наоборот. Ребята рассказывали, когда Николай открыл свой первый магазин теле – и радиоаппаратуры, он ей самый огромный телевизор подарил. Вот и подумайте: я за него глотку драла, а телевизор – ей.

– А Алена? Она какие-нибудь отношения с Анной Никитичной сохранила?

– Да никаких. Выскочила замуж и укатила в Германию. Вы не ищите преступника среди учеников, не советую. Любили ее все, уважали. Да и потом, если кому-то и нужно было свести с ней счеты, так не стали бы пять лет выжидать.

– Вы обещали вспомнить, когда у вас в последний раз проходил вечер встречи выпускников, – напомнила Василиса.

– В этом году еще не собирали. В школе не собирали, а сами они, бывает, и без нас собираются. Точно знаю, что двенадцатого апреля собирался десятый «В», восьмидесятого года выпуска. Они всегда в этот день собираются у Анны Никитичны. Это был ее класс, а двенадцатого числа у нее день рождения. Они непременно всем составом приходят ее поздравлять.

– Назовите хоть кого-нибудь из этого класса.

– Очень хорошо помню Володю Майданова, он сейчас директор магазина «Золотая корова», Катеньку Торопову, она шубы из Турции возит. Еще Юра Северцев – владелец техноцентра «Белый медведь». Так, кто же еще… Да вы их поспрашивайте, они вам про остальных расскажут.

Больше Алла Викторовна ничего интересного сообщить не могла и поднялась, давая гостье понять, что пора и честь знать. Когда Василиса вышла из школы, машины Василия уже не было. Ясное дело, кто же будет ждать столько времени. Она заторопилась к остановке и подпрыгнула от испуга, когда прямо за ее спиной вякнул автомобиль.

– Ну куда же вы подевались? Только на минутку отъехал… Садитесь, – кричал в окошко Василий. Он накручивал руль одной рукой, другой держал пластмассовый стаканчик с кофе. – Вот, вам купил, а то полдня мотаемся, а в кафе зайти не догадались. Вот еще, тоже вам, – протянул он Василисе пакетик, когда женщина плюхнулась на сиденье.

В пакетике была еще горячая булка с двумя сосисками. От соблазнительного запаха поплыла голова и заурчал желудок.

– А может, и правда в кафешку заглянем? – предложил Василий.

– В другой раз. Хотя… Вы знаете такой техноцентр – «Белый медведь»?

– «Белый медведь»? Это который на Комсомольском? Знаю.

– Там есть кафе?

– Ну да, на втором этаже. Кстати, цены очень приятные. Поедем туда?

– Туда, – мотнула головой Василиса и впилась зубами в аппетитную булку.

Почему-то с каждым часом все быстрее испарялся щенячий восторг при взгляде на Василия и все крепче поселялось в ее душе большое благородное чувство. Ей было очень легко и просто с этим человеком и расставаться хотелось все меньше.

С первого взгляда на Северцева было совершенно непонятно, зачем бог дал ему такую фамилию. Ничего от северянина в нем не было. Юрий Николаевич представлял собой яркий экземпляр казака, причем был, по всей видимости, гулевым атаманом. Такой же орлиный взгляд, горячая голова и лихой нрав. Нет, он не носил штаны с лампасами, не звенел шашкой и не гарцевал по техноцентру на кауром жеребце, но, как только открывал рот, так и думалось, что он взревет: «Сарынь! На кичку!» И все же поговорить с ним удалось без крика. Несмотря на зычный бас и внешнюю неприступность, Северцев оказался человеком весьма общительным и душевным. К тому же он уважал женщин, в каком бы возрасте они ни находились. За одно это его уже можно было считать идеалом. Узнав, с каким вопросом к нему заявилась Василиса, он пригласил ее в кабинет и угостил кофе. Бедная Васенька уже хлебала седьмую чашечку, а Юрий Николаевич говорил и говорил. Восхищаться своей учительницей он мог бесконечно. И все-таки ничего настораживающего в его рассказах не промелькнуло. Обычный вечер встречи, где люди искренне рады видеть друг друга, где есть что вспомнить, есть над чем посмеяться и есть чем дорожить. Когда он пошел по второму кругу, Василиса его мягко прервала: