Эмбер покачала головой, и, к его удивлению, ее щеки заметно порозовели, отчего вожделение только усилилось.

– Поднимайся наверх и жди меня, – поторопил он. – Чем скорее закончится вечер, тем скорее сможем начать.

Услышав легкий щелчок, Эмбер повернула голову. На пороге спальни стоял Коннел. Падающий из коридора свет подсвечивал со спины мощный силуэт, придавая фигуре монументальность. Однако Коннел быстро закрыл дверь и направился прямо к ней. Наклонившись, он произнес тихим голосом, в котором слышалась сталь:

– Передумала?

Эмбер покачала головой. По правде говоря, сидя на подоконнике в ожидании Коннела, она сомневалась, что приняла правильное решение, согласившись на секс без взаимной любви. Как велел Коннел, она не стала раздеваться. Чувствуя себя как ягненок, предназначенный на заклание, она глядела на усыпанное звездами небо и яркий полумесяц. Однако душевное смятение не шло ни в какое сравнение с будоражащим кровь сексуальным возбуждением.

– Нет, – пробормотала она, – не передумала.

Коннел перевел дыхание, которое непроизвольно сдерживал, дожидаясь ее ответа. Ему казалось, что он предпочел бы получить отказ. Его мучило чувство вины с той секунды, как она покинула его в бальном зале, удаляясь в воздушном шифоновом платье, словно в облаке. Даже в эту минуту внутренний голос убеждал уйти, пока не поздно.

– Я обещал твоему отцу наставить тебя на путь истинный.

Она взглянула ему в лицо:

– Ты сделал это, сам знаешь. Сегодня впервые я поверила в свои силы и в то, что у меня все получится. Ты дал мне шанс. Несколько недель назад мне бы и в голову не пришло попробовать, но теперь передо мной открылись возможности. Я взрослая женщина, а не ребенок, так обходись со мной как со взрослой. Мой отец тут ни при чем.

Пораженный уверенным голосом, Коннел чувствовал, как тают последние сомнения. Он взял ее за руку, помогая подняться. В лунном свете кожа Эмбер казалась такой же бледной, как ее платье, а черные волосы резким контрастом разметались по плечам. Она похожа на колдунью, думал Коннел. Может, так и есть? Она способна увлечь его волшебной мечтой. Коннел твердо сжал челюсти, решив, что сразу должен обозначить допустимые границы отношений. Главное, чтобы у Эмбер не возникло иллюзий по поводу будущего.

– Давай сразу обговорим условия, чтобы избежать претензий, – резко заявил он.

– Претензий? – не поняла Эмбер.

– Именно так. Уверен, что моральные принципы привыкшей к ночной жизни женщины допускают отношения, которые ограничатся одной ночью. На всякий случай уточню: одна ночь, отличный секс, никакого продолжения. – Он поднял брови. – Есть возражения?

– С моей стороны нет, – ответила Эмбер с вызовом, к которому он уже привык, хотя на секунду в ее глазах промелькнула тень. – Чего же мы ждем?

С бьющимся сердцем Коннел расстегнул молнию платья и слегка потянул. Воздушный шелк с шорохом соскользнул к ногам Эмбер. Она стояла перед ним в серебристых туфлях на высоком каблуке и в нижнем белье. Коннел нахмурился, потому что белье никак не соответствовало имиджу соблазнительницы: белый бюстгальтер спортивного покроя, трикотажные трусики – тема множества вульгарных шуток. Все это не вязалось с характером женщины, откровенно прошептавшей во время танца, что хочет заниматься с ним сексом.

Возможно, Эмбер уловила его колебания, потому что завела руки за спину и расстегнула застежку небрежным движением, словно переодевалась на пляже. При виде обнаженной груди Коннел замер: его охватило непреодолимое желание. Перед ним возник предмет эротических фантазий – пышные упругие холмики с круглыми розовыми сосками? Наверняка Эмбер знала об этом. Со стоном он сжал ее в объятиях и, откинув со лба пышные кудри, впился в приоткрывшиеся губы. Коннел целовал ее, пока Эмбер не начала таять, нетерпеливо ерзая в его руках. Огромные глаза на бледном лице были затуманены страстью. Но разве он сам не сгорал от страсти?

– Ты самая непредсказуемая женщина на свете, Эмбер Картер, – хрипло пробормотал он, осторожно сжимая пальцами набухший сосок, слушая, как она постанывает от удовольствия.

Приоткрыв отяжелевшие веки, она спросила:

– По-твоему, это хорошо или плохо?

– Пока не могу решить, но не перестаю удивляться. – Он быстро провел губами по ее губам. – Как только мне начинает казаться, что разгадал тебя, ты поворачиваешься неожиданной стороной.

– Как же ты меня представляешь?

Коннел засмеялся, но слова прозвучали серьезно:

– В один момент ты ведешь себя как избалованный, капризный ребенок, у которого весь мир в долгу, а в другой…

Эмбер не дала ему договорить, закрыв рот поцелуем, таким же небрежным, как его собственный минуту назад. Она знала, что он скажет, но не хотела слышать этого. Сейчас не время обсуждать собственные недостатки, а тем более позволить ему заметить ее беспокойство. Коннел был искушен в сексе. С его проницательностью он легко мог догадаться о том, что у нее нет сексуального опыта. Природный инстинкт подсказывал, что он сбежит в ту же секунду, когда узнает правду, чего Эмбер не собиралась допустить. Она желала Коннела Девлина и была готова к тому, что он подарит ей всего одну ночь. Сила ее физического влечения затмевала рассудок. Никогда в жизни Эмбер не желала чего-то с невероятной силой, не шедшей в сравнение с детскими молитвами о надежном доме или душевном спокойствии.

Она понимала одно: любой ценой ей надо скрыть неопытность и вести себя согласно его представлениям о ней, как о распутной женщине. Обняв Коннела за шею, Эмбер одарила его кокетливой улыбкой:

– Послушай, я знаю, что ирландцы любят поговорить, но нельзя ли отложить беседы на потом?

Они вдруг словно заговорили на одном языке. Глаза Коннела загорелись.

– Буду счастлив сразу перейти к сути, дорогая. Как говорится, больше дела – меньше слов.

Он подхватил Эмбер на руки, отнес на широкую кровать и, склонившись, прихватил губами сосок. Эмбер закрыла глаза, отдаваясь незнакомым восхитительным ощущениям, когда Коннел ласкал языком нежную кожу. Ее бедра подрагивали от пронзительного удовольствия, сладкая истома разливалась по телу от его прикосновений. Знал ли он об охватившем ее желании или догадался, уловив витающий в воздухе новый аромат? Его ладонь оказалась между ее ног, пробралась под плотную ткань трусиков, накрыла мягкие завитки лобка и, наконец, скользнула глубже. Эмбер чувствовала горячую влагу внутри. Вероятно, поэтому Коннел издал низкий звук, похожий на смех, отчего по спине побежали мурашки. У Эмбер пересохло во рту, когда его палец начал медленное движение. Ее прерывистое дыхание напоминало легкие всхлипы. Возбуждение нарастало. Эмбер откинулась на подушки, инстинктивно раздвинув бедра. Вдруг Коннел остановился. Она распахнула глаза в ужасе от мысли, что он передумал. Эмбер была почти уверена в этом!

Коннел покачал головой и улыбнулся.