– Джерри просил перезвонить, если ты объявишься. Но я пока что не звонил.

Я откидываю голову назад на жесткий подголовник.

– Почему?

– Сперва я хотел поговорить с тобой.

Пол не выказывает никаких чувств, но этим он всегда владел хорошо. Это часть его методики ведения допросов, чему я также научился у него. Оставаться бесстрастным. Холодным. Ничего не выказывать, ничего не говорить, и собеседник не выдержит и начнет сам заполнять паузы. Выполнит за тебя твою работу.

– Что происходит? – говорит Пол, и его маленькие глазки сверлят меня насквозь.

Я подозреваю, что он уже сам догадался, но, с другой стороны, именно такое впечатление он и хочет на меня произвести. У меня не остается выбора. Я встаю и подхожу к окну. Вижу невдалеке Бекса, который по-прежнему сидит в своей машине, отвернувшись в противоположную сторону.

– Я потерял время. – Оборачиваюсь к Полу. – Словно меня там никогда не было. Какие-то вещи я не помню. Я не помню, что звонил тебе вчера.

Ну вот, я наконец высказал это. Смутно жду, что отец рассмеется или встанет и отвесит мне затрещину, однако он не делает ни того ни другого. Просто откусывает еще один кусок шоколада.

– Как давно? – спрашивает он. – Сколько ты не помнишь?

– Думаю, полтора года. – Снова сажусь и закрываю глаза. Я испытываю облегчение от того, что высказался. Обратился за помощью к отцу после стольких лет. – Я не знаю, что делать. Восемнадцать месяцев бесследно исчезли. С августа позапрошлого года, после того как я перевелся в Кэмден, и до самого вчерашнего вечера. Я бродил по Кентиш-Тауну, у меня раскалывалась голова, на мне была незнакомая одежда, я обнаружил, что дом, в котором жил, снесли, а затем приехал в дом, который никогда прежде не видел. – Я открываю глаза. – Не говори Джерри.

Пол ровным голосом сообщает, что я могу на него положиться: он будет держать рот на замке, твою мать.

– Ты сказал Лоре?

Я киваю.

– Итак, скажи, зачем я звонил тебе вчера вечером?

Пол поднимается на ноги, тяжело дыша от усилия, и идет на кухню. Берет еще одну банку пива и предлагает мне, но я качаю головой.

– Ты не помнишь?

– Ничего. Что мне было нужно?

Отец с силой захлопывает дверцу буфета.

– Ты правда хочешь знать?

– Что мне было нужно, твою мать? Или я даром потратил время, притащившись сюда?

– Ты звонил насчет двух медсестер.

– Медсестер?

– Медсестер. Какие бывают в больницах.

Я ничего не понимаю.

– Как гром среди ясного неба. Ты позвонил мне впервые – за сколько, дьявол? Голос у тебя был безумный, будто ты спятил.

– Что я сказал?

Пол обдумывает мой вопрос.

– Что эти две женщины в опасности. И ты должен их спасти. – Он снова скрывается за углом, и наступает полная тишина. Я уже собираюсь вскочить и последовать за ним, но он возвращается, открывает банку и отпивает большой глоток.

– Что именно я сказал? Дословно.

– Странно все это, – говорит отец, облизывая пену с губ. – Росс, ты правда не помнишь?

– Ничего.

Пол встает и смотрит на меня поверх банки с пивом.

– Вот что ты сказал: ты должен их спасти. Кто-то собирается их убить.

– И?.. – Я вопросительно смотрю на него.

– Ты не знаешь, где они. И думал, что я тебе подскажу.

– Почему именно ты?

– Ты не доверял тем, кто в участке.

– Что это может означать? – Но мы оба понимаем, что существует лишь одна причина, почему я не доверяю тем, кто в участке. Мне становится еще страшнее, чем прежде, но я должен узнать больше. – Так что насчет этих медсестер? Ты мне помог? Смог что-нибудь выудить в обширной базе данных у себя в голове?

Пол глубоко вздыхает. У него одутловатое лицо, глаза стали красными.

– Ты смог назвать только одну из них, Росс.

– И?..

Он смотрит мне в глаза.

– Я о ней слышал.

– Как ее зовут?

Вагончик скрипит. Вдалеке слышится гудок поезда. И Пол называет мне то имя, которое я боялся услышать. Имя убитой медсестры в гостинице. Эми Мэттьюс.

Пол выжидающе смотрит на меня, и я ловлю себя на том, что непрерывно стучу себя по колену пустой кружкой. Ставлю ее на пол рядом с пачкой старых номеров «Полицейского вестника».

Я всегда хотел стать полицейским. Помню, как следил за Полом, снявшим форму и перешедшим в следственный отдел, и Джерри Гарднером, продвигающимся по служебной лестнице следом за ним. Я витал в облаках и был уверен в том, что это мой жизненный путь. Я не пропускал ни один полицейский сериал, который показывали по «ящику»: «Синие мундиры», «Управление полиции Нью-Йорка», «Хилл-стрит» и все остальные. Когда мне было шесть лет, я даже попросил на Рождество полицейскую форму. Хотя сейчас никому об этом не стану рассказывать.

Семь месяцев спустя я нашел свою форму, выброшенную на помойку. Кто-то засунул ее в мусорный бак. Это был мой день рождения, дело было в июле, ярко светило солнце, и я нашел свою форму засунутой в самый грязный бак, насквозь провонявшую тухлым мясом и скисшим вином.

* * *

Ветер набирает силу, ударяя в окна фургона у меня за спиной, завывая в щелях рам. У меня перед глазами стоит труп в номере в гостинице с жутким немигающим взглядом, устремленным на дверь. Затем я спрашиваю у Пола, что он мог рассказать мне об Эми Мэттьюс, и он, подумав немного, отвечает, что после разговора со мной сделал пару звонков и перезвонил мне, выложив все, что ему удалось узнать.

– Это заняло минут десять.

– И что ты мне рассказал?

Пол сопит носом и вытирает рот.

– Я видел ее где-то с год назад, когда сопровождал клиентов-китайцев, решивших немного поразвлечься. Она наведывалась в один подпольный притон в наших краях, покупала кокс. То-сё…

– Год назад? И с тех пор ты ее больше не встречал?

– Ну, было несколько раз.

– Где?

– Это допрос, Росс?

– Пока что ты единственный, кто может мне помочь. Мне бы очень хотелось, чтобы все было по-другому. Поверь, я не хочу сидеть здесь и задавать тебе вопросы. Почему я решил, что ты должен ее знать?

Пол задумчиво смотрит на меня.

– Она подрабатывает в одном медицинском агентстве. Дает консультации местным шлюхам и наркоманам. Клиника сексуального здоровья, что-то в таком духе. Скажем так: у нас с ней были общие знакомые.

Он умолкает и отпивает глоток.