Обезопасив себя, я приступила к обыску.

В трех комнатах хранились материалы, оставшиеся от ремонта. Доски, банки, рулоны…

А что наверху?

Но здесь меня ждал сюрприз. К замку красно-коричневой двери не подходил ни один ключ.

Я проверила дважды, надеясь, что ошибаюсь, но осталась ни с чем. Пришлось вернуть связку в комод. Стоило подняться по лестнице, как внизу предупреждающе зазвенела неваляшка.

Однако где же ключ?

Допустим, один у Мансурова. Но должен быть и запасной. Почему он не держит его вместе с остальными?

И что за глупая выдумка с крысой!

3

Мансуров приехал около четырех. К этому времени я была практически уверена, что знаю, где он хранит второй ключ.

В коттедже на него могут наткнуться жена или дочь. Гараж? Возможно. Но сейчас там ремонт.

Оставалась машина. Машина – это его личная территория. Будь я Антоном Мансуровым, я спрятала бы именно там то, что не предназначено для чужих глаз.

Чем больше я об этом думала, тем сильнее меня охватывал азарт. Еще утром я панически боялась хозяина дома; теперь я считала минуты до его возвращения.

Когда черная «Тойота» Мансурова показалась на дороге, у меня забилось сердце.

Одно окно моей цитадели выходит в сад, другое – на улицу. Из-за прозрачной шторы я наблюдала, как убийца подъезжает к коттеджу. Мансуров захлопнул дверцу, потянулся, бросил взгляд на пожарище. Там еще не закончились работы по разбору завалов, и он решительно направился к людям. Я видела, как он разговаривает с ними, и знала, о чем идет речь. «Помощь нужна?.. Уверены? Если что, обращайтесь!.. И не говорите, такая беда… Эх, все под богом ходим…»

Последние слова я произнесла в меру прочувствованным голосом. Стоило мне замолчать, как Мансуров поднял ко лбу сложенные щепотью пальцы и медленно перекрестился.

Тьфу!

4

После ужина семья отправилась на прогулку. Только этого я и ждала.

Автомобильный брелок валялся на комоде в прихожей. Я схватила его, не давая себе времени на раздумья, влезла в чьи-то сапоги и вышла во двор.

Рабочие разъехались, и вокруг было безлюдно. То, что вчера помогло убийце, сегодня поможет мне.

Я не сразу разобралась, куда нужно нажать, чтобы разблокировать двери, но со второй попытки в машине что-то мягко щелкнуло, и вспыхнули фары.

Начал накрапывать дождик. Я не знала, как далеко Мансуровы успели отойти от дома, а значит, мне нужно было поторопиться.

Из бардачка на колени выпали договоры в прозрачных файлах, многостраничная инструкция к «Тойоте», бумажная карта Москвы и Подмосковья, запечатанный «Сникерс»… В узком ящике, куда, я видела, автомобилисты ставят стаканчики с кофе, тоже не нашлось искомого. Меня охватило уныние. Никогда, никогда мне не удастся отыскать что-то в этом черном катафалке! Я не умею водить машину, мне не проследить логику того, кто много лет за рулем…

«Куда точно не заглянула бы его жена?»

В одном из файлов документ был сложен пополам. «Аренда 28.04» – было выведено от руки на оборотной стороне. Я вытряхнула бумажные листы из пакета, и за ними вывалился ключ.

В конце улицы показались три фигуры. Мансуров вел за руку дочь, рядом шла Наташа.

Тихо, тихо… Не торопиться.

Но я опоздала. Мне не пробраться в дом, да что там, мне даже не выскочить незамеченной из машины.

– Папа, мама, смотрите!

Лиза потянула отца к соседнему коттеджу, и они остановились, рассматривая что-то на заборе. Другого шанса мне не выпало бы. Согнувшись в три погибели, я вывалилась на землю, точно куль с опилками, выпрямилась, охнув от боли в пояснице, и побежала к крыльцу.

Любопытство заставило меня в последний момент обернуться. Что отвлекло Мансуровых?

На ограде сидел бродячий кот. Бесконечный его хвост, которого хватило бы на двух зверей, расслабленно свисал до середины забора.

– Мама, это гепард! – восхищенно крикнула Лиза.

Я влетела в прихожую и захлопнула дверь. С меня градом тек пот, сердце частило, как у перепуганного зайца, но зато в кармане подпрыгивал увесистый ключ.

«Анна Сергеевна, вы герой». Так я сказала себе, когда оказалась наверху. «Вы, Анна Сергеевна, – уважительно сказала я, – не какая-то дырявая калоша! Вы женщина догадливая, находчивая и везучая. Последнее качество в вашем, Анна Сергеевна, положении значит намного больше, чем прочие. Благодаря вам и коту у нас есть доступ в комнату Синей Бороды».

5

Ночь окутала поселок, на небо высыпали звезды. Так много звезд бывает только в августе, когда остатки кометного хвоста летят к нашей планете со стороны созвездия Персея. Двенадцатого числа звездопад достигает пика, но если вы пропустите этот день, не беда: метеоритный поток несется мимо Земли до конца месяца.

Ночи августа – мое любимое время. Так было с детства. Прекраснее, чем день рождения, волшебнее, чем Новый год. Ты один на один с небом, ты шепчешь ему свои тайны, и небеса отвечают тебе.

Знаете, когда я поняла, что постарела? В ту ночь, когда впервые не загадала желание, увидев падающую звезду.

Я размышляла об этом, сидя у окна на втором этаже мансуровского коттеджа. После смерти у меня, знаете ли, появилось много времени на раздумья. Жизнь в поселке может показаться скучной, но уж что-что, а без дела я никогда не сижу.

Мой муж умер девятнадцать лет назад. Я осталась одна: родители ушли один за другим пятью годами ранее, а детей у нас не было.

Лет в восемь, читая мифы Древней Греции, я примеряла на себя образы великих богинь, разрываясь между вспыльчивой охотницей Артемидой, прекрасной Амфитритой, мчащейся по морским волнам верхом на тритоне, и легкокрылым Гермесом (нужно ли говорить, что меня подкупали сандалии с крылышками). Что ж, печальная ирония заключается в том, что меня обратили в Сизифа.

Похоронив мужа, я каждое утро начинала вкатывать в гору неподъемный камень долгого-долгого дня, и к следующему утру обнаруживала себя там же, где была двадцать четыре часа назад. Моя работа по проживанию собственной жизни казалась мне столь же бессмысленной, сколь и мучительной. Нескончаемый труд. Зачем?

Я не принимала решения переехать в Арефьево. Просто в одно утро, ничем не отличающееся от прочих, поняла, что хочу сменить эту гору на другую. Дом стоял заколоченным после смерти родителей, а уж сколько я не была здесь – страшно подумать. После того лета…

Нет, об этом не стоит.

И вот я вернулась. Дом, отвыкший от человека, принял меня враждебно, но мне было не привыкать катить свой камень.

Я думала, меня ждет тоскливое одиночество, и в глубине души надеялась на это. Зима, холод, угасание… Я приехала умирать и четыре месяца провела в летаргии.