— Мне кажется, несколько дней назад ты упомянул, что в Ранапуре всегда была развита горная промышленность?

— Да, — кивнул Шанга — Почти треть угля империи добывается здесь.

Велисарий прищурился и осмотрел грунт, по которому армия малва медленно продвигалась вперед. Он обратил внимание, что восставшие не встречали наступающих стрельбой из катапульт. На первый взгляд это казалось странным. Но в глубине сознания у него начала выкристаллизовываться смутная мысль.

Шанта обратил внимание на внезапную задумчивость полководца.

— Ты о чем-то размышляешь, Велисарий. Могу поинтересоваться, о чем?

Велисарий колебался какое-то мгновение. Несмотря на то, что ему нравился Шанга, раджпут был в конце концов будущим врагом. С другой стороны, в настоящий момент судьба Велисария и его людей завязана с раджпутами.

— Прости меня за то, что я скажу, Рана Шанга, но я нахожу методы осады малва несколько — как бы лучше выразиться? — простоватыми по римским меркам. Подозреваю, причина кроется в том, что большинство ваших войн велось в долине этой великой реки. Не думаю, что у вас есть опыт ведения военных действий в горной местности.

Шанга в задумчивости потрепал бороду.

— Возможно, и так. Конечно, я никогда не наблюдал за ведением осады римлянами. Но определенно одной из причин множества беспокойств, доставленных нам представителями маратхи — шип в нашем боку! — является их горная местность и их хитрые крепости на возвышенностях. Ведение осады в Махараштре в два раза сложнее, чем ведение осады на Гангской равнине.

Он внимательно посмотрел на римлянина.

— Ты что-то подозреваешь, — объявил Рана Шанга.

Велисарий снова колебался. Внимательно наблюдал за наступлением малва. Первая шеренга пехотинцев уже почти до половины преодолела ничейный участок земли протяженностью в пятьсот ярдов, который отделял передние траншеи малва от стены Ранапура. И все равно катапульты не стреляли.

Велисарий выпрямился.

— Мне тут кажутся важными три фактора, Рана Шанга. Во-первых, среди восставших есть опытные шахтеры. Во-вторых, они знали уже несколько недель — если не месяцев, — что основное наступление будет происходить с этой стороны. Очевидно, господин Харша не предпринимал никаких обманных маневров. В-третьих, не стреляют катапульты, словно они берегут оставшиеся запасы пороха.

Он почесал подбородок.

— На самом деле теперь, размышляя на эту тему, мне кажется, что восставшие в последние дни очень мало стреляли из катапульт. Ты не знаешь случайно, отправлял ли господин Харша саперов-минеров на контрминирование?

Ответ стал очевиден по выражению непонимания на лице Раны Шанги.

Велисарий все еще колебался. Подозрение, зарождавшееся у него в сознании, пока не сформировалось полностью. Большую его часть составляли догадки. Велисарий ничего не мог утверждать с полной уверенностью. Возможности пороха и его использования на поле брани все еще являлись новым и в основном теоретическим знанием для Велисария. Он даже не был уверен, что…

Грани неистово засверкали. Человеческие поля сражений для Эйда являлись полностью теоретическим понятием. (И к тому же абсолютно странными для кристаллического сознания.) Но теперь странная идея, формирующаяся в мозгу Велисария, наконец сформировалась достаточно, чтобы Эйд ее уловил. Знание всей истории прорвалось сквозь грани.

«Опасность! Опасность!».

Велисарий с трудом сдержал крик из-за силы видения, ворвавшегося к нему в сознание.

Туннель — много туннелей — подземных, укрепленных деревянными балками и досками. Люди в синей форме и шлемах устанавливают ящики с палками — нет, не палками, а какими-то приспособлениями, сделанными на основе пороха, — по всей длине этих туннелей. Ставят их один на другой. Устанавливают запалы. Уходят.

Наверху. Солдаты в серой форме на крепостном валу.

Внизу. Горят запалы.

Наверху. Пришел Армагеддон.

Велисарий спрыгнул с лошади. Посмотрел на катафрактов и слегка мотнул головой. Трое фракийцев тут же последовали примеру полководца. К счастью, римляне сегодня не надели все доспехи. Если бы они облачились в броню и взяли все оружие катафрактов, то им было бы сложно спрыгивать на землю без помощи товарища и невозможно сделать это быстро.

— Может, я и не прав, Рана Шанга, но я очень рекомендую тебе приказать своим людям спешиться, — тихо сказал Велисарий. — Если бы я командовал восставшими в Ранапуре, я бы проложил под этим участком ничейной земли подземные ходы и наполнил бы их всем порохом, который у меня остался.

Рана Шанга уставился на поле брани. Теперь вся масса пехотинцев малва находилась на участке шириной в полторы мили и двести ярдов длиной. Исчезло даже подобие какого-либо построения. Наступающая армия недалеко ушла от дезорганизованной толпы. В арьергарде йетайцы двигались взад и вперед, подгоняя отстающих. Их усилия только добавляли сумятицы.

Это была идеальная цель для катапульт. Но катапульты не стреляли.

Смуглое лицо Шанги слегка побледнело. Он повернулся в седле и стал выкрикивать приказы своим подчиненным. Несмотря на удивление, хорошо дисциплинированные раджпуты тут же подчинились. Через десять секунд все пятьсот раджпутов стояли на земле, держа коней под уздцы.

Велисарий заметил, как небольшое конное подразделение йетайцев смотрит на них с удивлением. Командир йетайцев нахмурился и начал что-то кричать.

Его слова потерялись в шуме. Миру пришел конец.

Велисария бросило на землю. По полю пронеслась серия взрывов. Даже на таком расстоянии звук больше походил на удар, чем на шум. Лежа на боку и глядя на Ранапур, Велисарий увидел, как вся армия малва исчезла в облаке пыли. Сквозь пыль, разрывая солдат на части, летело множество предметов. Большинство из них, как мрачно понял Велисарий, было тем, что Эйд называл шрапнелью. Но сила взрывов оказалась настолько невероятной, что практически все представляло смертельную опасность.

Все еще полуоглушенный Велисарий наблюдал за полетом щита — хорошего щита какого-то йетайца, единым круглым куском дерева, армированным железом. Щит летел по воздуху, словно диск, выпущенный гигантом. Отряд йетайской конницы, который приближался к ним, все еще пытался успокоить своих коней. Летящий щит обезглавил их командира точно так же, как фермерша отрубает голову курице. Мгновение спустя на все подразделение йетайцев обрушился град различных обломков.

Обломки падали и среди раджпутов и римлян. Однако потери были легкими, в основном потому, что люди уже спешились и смогли упасть на землю до того, как обломки прилетели. В основном раджпуты пострадали от копыт испуганных и раненых лошадей.

После первых секунд, когда он впал в состояние шока, Велисарий понял, что мысли возвращаются.

«Первый закон войны с использованием пороха: ложись на землю», — подумал он.