Я с трудом удержалась, чтобы не изобразить ему классический «фак ю». Но пальцы свело от холода, и отогнуть конкретно один все равно бы не получилось.

— Но вы, полковник, агент 013, всегдашний мозг этой команды, — упоенно надрывался Стив. — Вы, чьим аналитическим умом и организаторскими способностями я всегда восхищался! Объясните мне, как мог такой блестящий тактик, такой опытный стратег, я бы даже сказал, полководец, мыслитель и философ, скатиться до банального нарушения дисциплины? Тут дело пахнет уже не домашним арестом и даже не судом чести. На вашем месте я бы не стал дожидаться, пока с меня сорвут погоны, а поступил как офицер — достал пистолет и…

В тот же миг мокрый как мышь кот бросился на Алекса, рванул его кобуру, которую тот прятал под тулупом на поясе, и секундой позже ствол бластера уставился в переносицу Стива.

— Так, ты, железяка безмозглая, руки вверх и марш сюда, на льдину, — холодным до икоты тоном приказал он. — А вы двое марш в лодку!

От неожиданности мы все безропотно повиновались. Профессор, как капитан, покидающий судно последним, оттолкнул задними лапами моторку, в длинном прыжке приземлился на корму и уже оттуда спокойно довершил:

— Никаких обид, Стив. Мы за кикиморой, служба есть служба. Ничего личного.

Обалдевший биоробот только послушно кивнул:

— Я понимаю…

Алекс повернул ключ зажигания. Лодка снова окуталась искусственным паром, приподнялась в воздух, и через минуту мы уже мчались к морю, надеясь, что локаторы запеленгуют коварную беглянку.

— Ребята, мы не слишком круто с ним? — заговорила я, как только пришла в себя. — Все-таки мы бросили его одного на подтопленной льдине.

— Он биоробот, что с ним сделается? — отмахнулся Пусик, и мой муж спокойно подтвердил:

— У Стива встроенный переходник. Вызовет подмогу или прямиком отправится на Базу. Зная его, скорее второе.

— Это точно, — поддержал напарника котик. — Теперь он уже ничего писать не будет, а захочет доложить о нас шефу лично.

— А-а, тогда ладно, — сразу успокоилась я.

В конце концов, если мои мужчины не волнуются, что мне за всех переживать? Я скинула наконец мокрый тулуп и сняла сапоги. Командор поднял выдвигающуюся крышу и включил отопление. Через пару минут в лодке стало тепло, как в сауне. Мы просушили одежду и перекусили стандартным сухим пайком для агентов, найденным в шкафчике со снаряжением. Отвечая на возможные вопросы, сразу поясню — да, Стив биоробот, ему паек не нужен. Но по штату положен! А раз положен, значит, будет лежать до истечения установленного срока хранения. С бюрократией нигде не поспоришь.

Меж тем медленно опускались сумерки. На пеленгаторе отражалась россыпь сияющих точек. Все они двигались в хаотическом беспорядке. Профессор отодвинулся, мрачно оповестив:

— Если она спустила парус, то мы нипочем не отличим карбас от плавающего бревна, дрейфующей льдины или вообще стаи засыпающих на волнах чаек.

— Согласен, — вынужденно признал командор. — Предлагаю всем отдохнуть, а дежурить у локатора будем по очереди. Как только запеленгуем что-то определенное, подъем. А пока самый малый вперед — вдоль берега.

— Ложитесь, напарники, — топорща усы, решил агент 013. — После сегодняшнего купания мне что-то не хочется спать. Подмените меня через три часа.

Мы с Алексом переглянулись и практически сразу уснули на своих сиденьях.

Я проснулась первой. За окном разливался рассвет. Наша лодка стояла уткнувшись носом в берег какой-то тихой заводи, мотор заглох, а кот, растянувшийся на теплой панели управления, похоже, уснул в первые же десять минут своего дежурства.

Я нажала кнопку, до половины откинула козырек крыши назад и, пройдя по борту, спрыгнула на берег. Мне нужно было сходить в лес по личному делу. Не буду никого интриговать, но только я нашла подходящие кусты, как почувствовала пристальный взгляд чьих-то злобных глаз. Я автоматически опустила руку к поясу, задним числом понимая, что бластер остался в лодке. Вот черт!

— Что ты собиралась здесь делать, дрянная дефчонка?! Отфечай хозяйке леса!

— Я думала, у леса не хозяйка, а хозяин — леший, — отвечала я, пытаясь разглядеть за деревьями свою неожиданную оппонентку. Видимо, моя реакция, вернее, полное ее отсутствие ей не понравилось.

— Ах, ты даже не знаешь, кто я такая?! Ты что, не русская?

— Да, я татарка.

Из-за толстенной сосны вышла страшная косматая седая блондинка, один глаз голубой, другой с бельмом, и шесть зубов наружу. Спутанные волосы, покрытые паутиной и паучьими гнездами. Нет, самого гнезда я не видела, но сужу по тому, что их обычные обитатели бегали у нее по волосам очень уж по-хозяйски.

— Сколько на сеферной земле живу, а о фас, татарах, ни ф Архангельском городе, ни ф Чухонии, ни ф моей слафной Шфеции и слыхом не слыхифали.

— Ничего удивительного, — буркнула я. — Ваше счастье, что Чингисхан до Стокгольма и Хельсинки не добрался. А вы, собственно, кто будете-то?

— Я сама Шфедка Кулимана! — зарычала она и кинулась меня душить, вытянув вперед мускулистые руки.

Я автоматически опрокинулась на спину, производя бросок с упором ноги в живот. Немытая старуха, перелетев через меня, вписалась лбом в столетнюю сосну. Причем ей хоть бы хны, а сосна явственно хрустнула. Дальнейшее описание нашего поединка могло быть очень коротким, не раздайся за моей спиной уверенный голос командора:

— Руки вверх! Стрелять буду!

Надежные руки мужа помогли мне подняться. Старуха Кулимана яростно зашипела, она каким-то образом прекрасно догадывалась о боевой мощи бластера. Есть у этих магических существ способность ощущать опасность задницей.

— Что фы тут шастаете по моей земле?

— Мы тут по своим делам. Ищем кое-кого, — по привычке отчиталась я.

— Не кикимору ли? — хитро сощурилась она.

— Откуда вы знаете? — сурово спросил Алекс.

— Да прошмыгнула одна здесь недафно, и фид у нее был такой, слофно за ней черти гнались, а потом фы здесь пояфляетесь, чужаки. Нетрудно догадаться, а?

Мы с Алексом пристально уставились на нее. Врет или нет?

— Фон ф ту сторону, — злобно махнула она рукой в самую чащу. — Что, не ферите? Да меня сам отец Иоанн Кронштадтский знат да уфажат![3]

— Врунья! Отец Иоанн Кронштадтский еще даже не родился! — выскочил из кустов кот. На его морде читалось крайнее возмущение. — И он бы такую ведьму точно не уважал.