— Будет сделано, ваша милость, — только и смог пискнуть декан.

Ритуал для обращения к богу мудрости Турнепсу прохфессор кафедры пограничной магии Крупица решил провести на крыше университета. И вовсе не по причине того, что отсюда в хорошую погоду можно далеко на западе разглядеть Влимп, обиталище небожителей.

Просто теологическая магия требует больших ровных площадок. А где их еще найдешь? Не в спортзале же с богами общаться?

Когда ректор в сопровождении изрядно запыхавшихся деканов (взбираться пришлось по длинной и крутой лестнице) поднялся к месту действа, прохфессор и его помощники как раз закончили ползать по крыше. Результатом их усилий, кроме протертых на коленках мантий, стала громадная сложная фигура, похожая на запутавшуюся в паутине муху с двумя десятками крылышек. Она удивленно тужилась, пытаясь разглядеть водруженный в самый центр собственной спины прямоугольный алтарь.

На него установили изготовленную из белого мрамора статую бога — лысого толстого старика, завернутого во что-то, напоминающее длинное полотенце. Рука Турнепса благосклонно простиралась в сторону людей.

— Все готово? — поинтересовался Глав Рыбс сварливо.

— Да, ваша милость, — поспешно ответил прохфессор, — накопители и распределители магической энергии расставлены, так что можем начинать.

— Что-то тут дует, — проворчал мэтр Шизомудр, который считал, что его привели сюда зря.

— Тихо! — рявкнул ректор. — А не то я велю пересмотреть ритуал так, чтобы в нем появился пункт «человеческое жертвоприношение»!

Деканы испуганно притихли. Повинуясь указаниям Крупицы, они расположились за его спиной. В происходящем действе главы факультетов оказались статистами, и это злило привыкших быть в каждой бочке затычками волшебников.

— А вы уверены, что он именно так выглядит? — полюбопытствовал Глав Рыбс, глядя на статую лысого старого пузана.

— О, это изображение освящено тысячелетней традицией! — ответил прохфессор. — Мы нарисовали все триста тридцать семь священных знаков бога, так что вызов будет успешным.

— Ну-ну.

Сам обряд оказался скучным до ломоты в зубах. Заведующий кафедрой пограничной магии и его помощники долго выли и бормотали что-то, напоминая группу сбежавших из психушки идиотов, колдовская энергия неторопливо струилась по крыльям нарисованной на крыше МУ мухи. Если бы кто-то посмотрел на нее сверху, то ему показалось бы, что муху корчит и плющит, точно муравья на оживленной дороге.

Ректор с трудом сдерживал зевки. Деканы скучали.

— О, уже получается! — обрадованно сообщил Крупица в тот момент, когда Глав Рыбс почти заснул. — Сейчас явится!

— Кто? — ректор всхрапнул, точно ездовая лошадь, взявшая главный приз на скачках, после чего изо всех сил вытаращил слипающиеся глаза. Эффект оказался таким, словно кто-то попытался надуть два очень маленьких рыбьих пузыря.

— Бог! — испуганно прошептал прохфессор, и вновь принялся выть и бормотать, поддерживая усилия помощников.

Вокруг стоящей на алтаре статуи сформировался едва заметный синеватый ореол, постепенно становящийся все ярче и ярче. Достигнув нужного уровня яркости, он поменял цвет на голубой, затем на зеленый и остановился на ослепительно-желтом. Можно было подумать, что на вечернем небе объявилось еще одно солнце.

Волшебники жмурились и прикрывали глаза руками.

— Эх, надо было прихватить шапку с козырьком, — посетовал шепотом кто-то из деканов. — Или стекол накоптить…

В сиянии стало видно, что статуя зашевелилась. С ее поверхности словно смывало белую краску, кожа стала розовой, обмотанное поверх тела полотенце — противного болотного цвета. Открылись глаза, оказавшиеся пронзительно голубыми, точно две дыры в полуденное небо.

Сияние постепенно угасало, будто втягивалось в воздвигшуюся на алтаре фигуру бога.

— О Великий! — заголосил Крупица, старательно морща и без того сморщенную физиономию. — О Хранитель Сосудов Мудрости! О Награждающий Дарами Разума! О Ведающий Смыслом Всего! О Повелитель Восьмидесяти Восьми Ветров Понимания! О…

— Хватит-хватит! — довольно раздраженно заявил Турнепс, и маги изумленно притихли. — Пусть жрецы мне льстят, они хоть за это деньги получают…

В руке Турнепса возникло небольшое зеркало на длинной ручке, и бог принялся пристально в него смотреться, напоминая при этом модницу, перед походом на рынок покрывающую лицо толстым слоем «штукатурки».

Глав Рыбс ощутил некоторое неудобство. Все же он затеял обряд вызова бога, и просто поглазеть на обитателя Влимпа было явно недостаточно. Взгляды подчиненных опаляли спину и прожигали в ней небольшие отверстия.

И ректор решил действовать.

— Э… господин Турнепс, — сказал он тоном, каким обычно разговаривал с теми, кого считал равным себе. Таковых насчитывалось немного, поэтому приходилось смешивать стили, приспособленные для вышестоящих и нижестоящих. Презрение в результате причудливо переплеталось с заискиванием, — мы позволили себе побеспокоить вашу особу не только из удовольствия лицезреть вас…

— Молчать! — шипяще ответил бог, и отброшенное им зеркало исчезло за краем крыши. Глаза на необычно гладком лице полыхнули. — Да как вы посмели, черви?

Маги замерли, напоминая стаю волков, которые вдруг повстречали рычащего и кусающегося барана.

Надо сказать, им сильно не повезло. Много тысяч лет Турнепс, согласно должности Бога Мудрости, предавался многоумным размышлениям, лишь изредка отвлекаясь, чтобы откликнуться на призыв того или иного человечишки, молящего о просветлении.

Надо же иногда напоминать смертным о своем существовании.

Вдоволь налюбовавшись на корчи новорожденного мудреца, он возвращался к тихой, спокойной жизни. Все шло хорошо, пока некий недоброжелатель (поговаривают, что сделал это шут богов Шпулер) рассказал Турнепсу, как изображают его обитатели Лоскутного мира.

Толстым лысым стариком.

Впервые за сотни тысяч лет жизни Турнепс почувствовал себя обиженным. Других, значит, молодыми и красивыми, а его — плохим подобием старого борова? Посетив инкогнито несколько посвященных ему храмов, он уверился, что ему не соврали, и впал в страшную обиду на людей.

А помощи от оскорбленного божества ждать так же глупо, как от рыбы — песен.

— Э… я не очень уверен, что… — проговорил Глав Рыбс, вдруг с испугом понимая, что находящемуся перед ним существу вся его магия способна причинить столько же вреда, сколько чих — горному хребту.

— Молчи! — вновь взревел Турнепс, точно решил присвоить титул Бога Грозы. В ответ на его рык на закате полыхнула зарница. — Вы вызвали меня, надеясь получить помощь! Вот уж нет! Существа, оскорбившие меня так, достойны только этого!

И, развернувшись, он бесстыдно задрал полу своего одеяния и показал магам блестящий, точно отполированный зад.