— Будь осторожен, — дала мне наказ Периджи. — С леди Мандибл лучше не ссориться. Как говорят, у нее серебряная улыбка, а рука хоть и в бархатной перчатке, но железная.

Однако леди Мандибл меня не интересовала, у меня на уме был лишь барон Боврик. Я забрался в карету. Соломон открыл верхний люк и, посмотрев на меня затуманенным и нетвердым взглядом, угрюмо спросил:

— Ну что, ты по-прежнему уверен, что хочешь в Визипиттс-холл? А то давай, отвезу тебя обратно в город.

Подумав об отце, который делил нищенскую могилу с другим умершим, я ответил:

— Да, уверен.

Соломон утверждал, что мы доберемся за несколько часов. Чтобы скоротать время и отвлечься от мрачных мыслей, я вытащил из сумки «Мифы и легенды». Я много чего слышал о легендарном косматом вепре, и хотелось узнать побольше. Особенно заинтересовало меня своеобразное меню этих животных — я подумал, что это можно использовать в своих целях, и с воодушевлением начал составлять план мщения. Но в этот момент оглушительный удар грома прервал мое чтение, земля вздрогнула так, словно разбушевавшиеся небеса обрушились на нее. Я был настолько поглощен книгой и своими коварными замыслами, что не заметил, как гроза вернулась. Небо вспыхивало от испепеляющих все живое молний. Карета раскачивалась под порывами ураганного ветра, угрожая уничтожить результаты починки и заставляя лошадей напрягаться из последних сил. Я вцепился в сиденье, чтобы не вылететь из кареты при очередном толчке.

Посмотрев в окошко, я увидел, что мы взбираемся на холм всего в нескольких футах от края отвесного обрыва, и предпочел больше не выглядывать. В промежутках между раскатами грома я слышал, как Соломон щелкает кнутом и орет на лошадей. Забившись в самый угол и завернувшись в плащ, я горячо молился о благополучном прибытии к месту назначения. Я уже едва дышал от страха, когда карета вдруг дернулась и остановилась.

В люке показалось мокрое и покрасневшее лицо Соломона.

— Дальше ехать не могу! — крикнул он, стараясь перекрыть вой ветра. — Придется тебе добираться пешком.

Я надвинул шапку так низко, что стало больно ушам. Прижав книги одной рукой к себе и ею же придерживая сумку на плече, другой рукой я открыл дверцу, борясь с ветром, и спрыгнул с подножки, погрузившись по щиколотки в леденящую жидкую грязь. Ботинки немедленно наполнились холодной водой. Морщась и чертыхаясь, я выбрался на место посуше и посмотрел на вершину холма.

Сначала я вообще ничего не увидел. Луна скрывалась за разбухшими тучами, все расплывалось в сплошной стене дождя. Но тут разветвленная молния вспорола чернильное небо, и сердце у меня екнуло. В белом свете электрической вспышки я разглядел, не веря своим глазам, растянувшийся по всей скалистой вершине зубчатый силуэт — было полное впечатление, что там притаились гигантские дьяволы. Башни замка были их рогами, а освещенные окна сверкали, как злобные красные глаза.

— Tartri flammis! — Только и смог выговорить я.

Это чудище, выросшее передо мной, и было Визипиттс-холлом.

— Это сущее безумие! — прокричал Соломон — Поехали обратно, пока не поздно.

Я хотел ответить ему, но ветер запихивал вырывавшиеся из моей глотки слова обратно, так что я лишь помотал головой. Соломон с беспомощным недоумением пожал плечами. Похлопав меня по спине, он пожелал мне удачи и взобрался на козлы. Я снова уставился на нависший надо мной замок а когда обернулся, карета уже громыхала под гору, набирая скорость. Мне ничего не оставалось, как продолжать путь.

Я направился к замку, скользя и спотыкаясь, и через несколько минут промок насквозь. Прошло, должно быть, полчаса, прежде чем я добрался до огромных железных ворот, за которыми увидел широкую, усыпанную гравием подъездную аллею, ведущую к главному входу. Вспыхивавшие то и дело молнии открывали передо мной на какие-то секунды весь фасад здания: шесть высоких башен, вздымавшихся к черным тучам, узкие окна со свинцовым переплетом, на высоких арках которых восседали ухмыляющиеся дьяволы, и карниз крыши, поддерживавшийся горгульями самого отталкивающего вида.

Чуть не падая от изнеможения, я вскарабкался по ступенькам крыльца. В центре дубовых дверей висело огромное медное кольцо в форме свиной головы. Собрав последние силы, я приподнял кольцо и отпустил его. Удар по старинному дереву отозвался эхом по всему зданию, тут же поднялся оглушительный собачий лай. Пока я стоял в ожидании, мне почудился еще один, совсем другой звук — звеневшая на высокой ноте печальная мелодия, которую вскоре поглотил ветер.

Наконец дверь со зловещим скрипом отворилась. Передо мной стоял не то человек, не то скелет, разглядывавший мою забрызганную грязью и промокшую фигуру холодно и безучастно. Он был бледен и, казалось, лишен признаков жизни, как растение, никогда не видевшее солнечного света.

— Да-а? — произнес он с монотонной протяжностью это односложное слово.

— У меня посылка, — проквакал я, — для леди Мандибл.

— Что там такое, Герульф? — раздался более высокий голос.

За спиной скелета появилась женщина в пышных юбках, с волосами, чернее которых не бывает, с широко распахнутыми глазами, излучавшими фиолетовое сияние, и полными губами, красными, как кровь.

— Это мальчик, ваша светлость, — тягуче проговорил Герульф, — всего лишь мальчик.

Я хотел было объясниться, но тут откуда-то из глубин замка опять донеслась музыка. Она звучала беспощадным крещендо, наполняя мою голову звоном, от которого я потерял почти всякое соображение.

Это было последнее, что я помню. Усталость сломила меня, все вдруг померкло, и я стал куда-то падать — очень долго, как мне показалось.

Потеряв сознание на пороге Визипиттс-холла, Гектор очнулся в помещении, которое было гораздо приятнее на вид. Он лежал на кушетке, обитой мягчайшим бархатом, в трепещущем свете свисавшей с куполообразного потолка многоярусной люстры с сотней, если не больше, горящих свечей.

Гектор медленно огляделся, пораженный позолоченной мебелью, обоями с тисненым восточным узором, роскошными темными шторами, камином из черного мрамора, в котором гудело ослепительное красно-оранжевое пламя, и не сразу понял, что он в комнате не один.

— Он проснулся, миледи, — протянул голос, несомненно принадлежавший Герульфу. Дворецкий стоял около самой кушетки.

Ошеломленно озираясь, Гектор встретился взглядом с рассматривавшей его в упор женщиной с кроваво-красными губами. Она сидела напротив кушетки в шезлонге, обтянутом кремовым шелком, и томно обмахивалась веером из павлиньих перьев. Захлопнув веер со щелчком, она поманила Гектора.