Мы продвигались дальше по довольно широкой тропинке. И чем большее расстояние отделяло нас от, если так можно выразиться, цивилизации, тем мне становилось неуютней и беспокойнее. А главное, никакого населенного пункта впереди не наблюдалось.

— Жанна, — наконец не выдержал я, — а ты точно знаешь, что мы идем правильно?

— Спокуха, Федор, — уверенно произнесла она. — Мы в сентябре вместе с мамой в эту деревню ходили.

— На фига? — не дошло до меня.

— За яблоками и овощами. И то и другое совершенно классные и экологически чистые. А цена гораздо ниже рыночной. За счет самовывоза. А верней, в данном случае самовыноса, так как мы с матерью ходили туда пешком.

Я несколько успокоился. Хоть идем туда, куда надо. «Цивилизация» оставалась все дальше и дальше. Мы шли словно в никуда. На какой-то край света, где было черным-черно. Впрочем, сперва на нашем пути возникла гора. А вернее, склон, с которого местные любители катались на лыжах.

Тропинка повела нас в обход, и мы углубились в чахлую и по-зимнему голую рощу. Мне стало еще неуютней. Под нашими ботинками оглушительно скрипел снег, словно нарочно услужливо оповещал любого желающего напасть на нас. Я невольно прикинул, что делать, если действительно нападут, и ничего хорошего мне в голову не пришло. Вокруг ни души. Хоть горло от крика сорви — никто не услышит.

«И о чем только думала тетя Оля! — с осуждением подумал я. — К примеру, Жанну одну понесло бы в эту деревню. Тем более если на ней, как уверена тетя Оля, и правда сглаз. Вот она, женская логика! К бабке отправила! Да она бы до нее попросту не дошла».

— Федя, гляди. Видишь, светится, — отвлекла меня от дальнейших размышлений Жанна. — Это деревня. Нам уже совсем немного осталось.

Я поднял голову. Вдали что-то тускло мерцало. Мы прибавили шаг, и вскоре неуютная роща осталась позади. Источником света оказался старый допотопный фонарь на углу улицы, по обе стороны которой стояли за покосившимися заборами темные одноэтажные домики.

— Ну, и куда нам теперь? — остановился я.

— На другой конец деревни, — ответила Жанна. — В общем, не волнуйся. Мне тетя Оля все подробно объяснила.

— А деревня-то большая? — Мне хотелось скорее добраться до места.

— Домов пятнадцать, не больше, — внесла ясность девочка.

— Тогда вперед! — скомандовал я.

Однако еще прежде, чем мы двинулись в путь, я вдруг услыхал позади торопливые шаги. Может, показалось? Я резко обернулся. Скрип мигом стих. На улице никого не было.

— Ты чего? — посмотрела на меня Жанна.

— Ерунда. Показалось, — не стал делиться с ней опасениями я.

Мы пошли вперед. Я чутко прислушивался. Мне снова почудился скрип шагов за нашими спинами. Легонько тронув за руку свою спутницу, я остановился.

— Федор! — прикрикнула она.

— Тише, — шепнул я.

— Что такое? — тоже шепотом осведомилась она.

— По-моему, кто-то за нами идет, — отозвался я.

— Подумаешь, — совершенно не испугало мое сообщение Жанну. — Мы же не на необитаемом острове, а в деревне. Тут, между прочим, пока еще люди живут. А если живут, значит, в частности, ходят.

Мне сделалось стыдно за свои страхи. Действительно, нашел повод. Какая-нибудь бабка Маврикиевна возвращается домой от бабки Федосеевны, а я тут трясусь от страха. Ну по пути ей с нами, и что с того?

— Ладно, веди, Сусанин, — подмигнул я Жанне, и мы бодро устремились вперед.

Правда, меня не покидало ощущение, что проклятые шаги по-прежнему нас преследуют. Мало того, синхронно с нами ускоряют и замедляют темп, что для бабки Маврикиевны было бы нелогично.

Хотя, с другой стороны, вероятно, эта засидевшаяся до темноты в гостях местная жительница сейчас испытывает те же ощущения, что и я, и опасается от нас какой-нибудь пакости. Вот и трюхает позади, стараясь не обгонять и не привлекать к себе внимания.

Когда мы дошли до второго, и последнего, фонаря на другом краю деревни, Жанна остановилась возле столба и извлекла из кармана начертанный тетей Олей план.

— Все правильно, — сверившись, кивнула она. — От столба направо.

— Эй, — только сейчас дошло до меня. — Ты ведь мне говорила, что в этой деревне отрубили электричество. А фонари?

— Так они одни и остались, — пояснила Жанна. — Деревня с большим трудом их отвоевала у местного начальства. В результате решили не трогать, пока здесь еще кто-то живет. А в домах только свечи и керосиновые лампы.

Я покосился на окна углового дома. Три из них были темные. В четвертом подрагивал тусклый призрачный свет.

— Ну, мы с тобой, Жанка, прямо как на машине времени, — вырвалось у меня. — Догорай, гори, моя лучина.

— Наверное, это все-таки не лучина, а свеча, — отозвалась моя спутница, и мы свернули в переулок.

Чем большее расстояние отделяло нас от спасительного фонаря, тем плотней становилась кромешная декабрьская тьма. Окна домиков в переулке были совершенно темные. Вокруг — ни звука. Видимо, в этой деревне даже собак не осталось.

— Слушай, а как мы определим номер дома, где она живет? — спросил я у Жанны.

— Третий от угла. Наверное, это здесь, — и она остановилась возле покосившейся калитки.

За низким забором стояла приземистая изба. В окнах ее тоже было совершенно темно.

— Ты уверена, что здесь кто-то еще живет? — засомневался я. — Может, с тех пор, как тетя Оля к ней обращалась, она успела переехать?

— Во всяком случае, снег чистят, — указала на дорожку, ведущую к крыльцу, Жанна. — Значит, живут.

— И сидят в полной темноте? — по-прежнему сомневался я.

— Ну, какие-то окна могут выходить в другую сторону, — предположила Жанна. — В общем, чего, Федя, гадать. Пошли постучим. Тогда и выяснится.

Я толкнул калитку. Она с противным скрипом отворилась. Мы гуськом пустились к крыльцу по узенькой тропке между двумя высоченными сугробами и поднялись по трем стершимся ступенькам. Я занес руку, собираясь постучать, но дверь неожиданно отворилась сама.

Мы с Жанной вздрогнули от неожиданности. В глаза нам ударил сноп света от электрического фонарика.

— Вам кого? — спросили низким грудным женским голосом.

— П-пелагею, — заикаясь, произнесла Жанна.

— Бабку Пелагею, — жмурясь от яркого света, добавил я.

— Проходите, — был краток ответ хозяйки.

Луч фонаря опустился вниз, освещая нам пол сеней. Мы вошли. Дальше оказалась еще одна дверь. Она была открыта. Из проема лился тусклый свет.

— Шагайте смело, — послышался за нашими спинами ободряющий голос хозяйки. Входная дверь хлопнула. Лязгнул дверной засов.