Мужчина входит и замирает на месте, позади него с силой хлопает дверь. я уже знаю, что за этим последует и внимательно вглядываюсь в телефонный экран. Охранник просыпается и вскакивает со стула, его правая рука тянется к поясу, приподнимая нижний край форменной куртки. Я успеваю кинуть быстрый взгляд на тело лежащего на полу мужчины, осматривая на поясе солидный арсенал. По записи с видеокамеры невозможно понять, что именно он намеревался выхватить у себя из-за пояса. Но по мере того, как неизвестный в маске произносит свою речь, глаза охранника постепенно стекленеют, а нижняя челюсть смешно оттопыривается вперед, от чего протокольное лицо, наверняка с уголовным прошлым, приобретает черты и формы кретина.

Мужчина в маске выскакивает за дверь, на улице уже нет камер, но я уверен, что он стоит там, смотрит и ждет. А внутри после его ухода начинается сплошное безумие. Женщина с синяками и мужчина-алкоголик останавливаются и поворачиваются друг к другу лицом. Их руки одновременно взмывают в воздух, а скрюченные пальцы начинают душить. Кто мог бы выиграть в этой схватке, увидеть нам оказалось не дано. Ладонь охранника ныряет под куртку и возвращается обратно, держа пистолет. Мужчина в три шага пересекает комнату и расстреливает алкоголиков, целясь в упор, затем подходит к перегородке приемщика и снова поднимает черный ствол. Когда никого другого не остается в помещении, пистолет поднимается в третий раз. Ствол замер у виска, рука не дрогнула, палец вдавил спусковой курок. Аплодисменты и занавес, — как говорится, а я силюсь понять, как это произошло.

— А ваша камера голос записывает? — я смотрю на хозяина ломбарда в упор.

— Пишет, — отвечает толстяк в пальто, но при этом отрицательно качает головой.

— Это веб-камера, — поясняет Соколов, который уже успел разобраться с этим вопросом, — она может записывать и звук тоже, но эту функцию отключили в настройках, так что, там идет только видеозапись.

— А это можно как-то восстановить? — интересуюсь я.

Теперь уже Вадим отрицательно качает головой, — нельзя, если эта функция изначально отключена, — грустным голосом произносит он.

Больше в этом бедламе мне делать нечего. Не смотря на вялые протесты хозяина ломбарда, сотовый телефон забираю с собой и выхожу на холодный октябрьский воздух, с удовольствием оставляя зловоние позади. Сажусь в машину и еду в контору, совершенно ни на кого не обращая внимание на обратном пути. В голове пульсирует единственная мысль, которая сейчас не дает мне покоя, — как, черт побери, этот тип проворачивает свой фокус? Неужели этот опустившийся наркоман гражданской наружности является тем талантливым парнем на миллион, обладателем поистине гипнотического голоса, заставляющего своих жертв совершать эти жестокие и бессмысленные убийства? В подобную чепуху я не верю, как не верю и сомнительным роликам на ютубе, в которых голосом разбивают хрустальный бокал. Но тем не менее, факт остается фактом, его нужно немедленно остановить.

Захожу в кабинет, на ходу ловко закидываю куртку на соседний стул и сажусь за свое рабочее место. Жестом подзываю Дарью к себе и отодвигаюсь в сторону, уступая ей место возле компьютера, — будь добра, поставь это видео, — я протягиваю Романовой смартфон из ломбарда.

— А пароль? — уточняет Дарья.

Ах, точно! Забыл об очевидном. Тянусь через стол к соседнему стулу, локтем смахивая на пол бумаги, и извлекаю из кармана собственный мобильник. Набираю номер. На третий гудок отвечает Вадим.

— Слушай, Вадик, спроси у джигита, какой пароль у него к телефону, а заодно поинтересуйся, на какую сумму обокрали ломбард!

Слышу в динамике голос Вадима. Хозяин ломбарда включает дурака, — какой пароль? Зачем пароль? — раздается я его хриплый голос, — он по отпечатку пальца открывается. Соколов обращается к другому человеку и просит его доставить хозяина телефона непосредственно к нам в отдел. Адрес, при этом, Вадим не уточняет, видимо понимает, что до этого не дойдет. Прием срабатывает, оказывается телефон можно разблокировать пин-кодом, диктует пароль — четыре семерки.

— Сергей Петрович, — обращается Вадик, отвечая на второй мой вопрос, — хозяин говорит, что в кассе утром триста тысяч было.

— Триста тысяч, — мысленно повторяю я. На счет этой суммы меня терзают смутные сомнения, Пальто переврал и сильно переврал. Но это уже чужие проблемы, поворачиваюсь к экрану, и мы с Романовой смотрим фильм.

Изображение на большом экране намного лучше, чем видео в телефоне, хотя действующие лица от этого милей не стали. В ломбард часто заходят посетители, возможно на счет трехсот тысяч хозяин не схитрил… Вижу на камере знакомые лица и командую Романовой, — стоп. Она отключает ускоренную перемотку, и я снова погружаюсь в полный хаос и ужас бытия.

Дверь открывается и в помещение входит знакомая пара алкоголиков-тунеядцев: мужчина и женина с синюшным лицом. На мониторе их образы не сделались лучше, разве что круги под глазами проступили отчетливой синевой. Следом за ними на камеру попадает и наш злодей в обезьяньей маске, губы открываются — он что-то говорит. Сказав свою непонятную мантру, маска выходит на улицу. Едва дверь за ним успевает закрыться, алкоголики поворачиваются одна к другому лицом и так застывают, как влюбленная пара, но через секунду принимаются другу друга душить. Дальше со стула встает охранник, в его руке появляется пистолет. Он подходит к шатающейся паре, где женщина в схватке одерживает верх. Глаза ее мужа, или сожителя, уже закрываются, в шее пульсирует острый кадык. С близкого расстояния невозможно промахнуться, и охранник точным выстрелом в сердце убивает неопрятного синяка. Его тело падает, опрокидываясь на спину, а женщина продолжает сжимать ему горло. Следующая пуля достается ей, алкоголичка валится рядом, не разжимая объятий. Мужчина в форме охранника идет дальше и стреляет в приемщика товара, — точно между глаз, — поясняю я специально для Дарьи, камера наблюдения туда не достает.

Маска обезьяны появляется сразу, как только мертвое тело охранника с простреленным виском падает на пол. Видимо, за всем происходящим он смотрел сквозь стекло, — думаю я, вспоминая немытую стеклянную дверь в ломбарде. На этот раз маску он не снимает, но я не расстраиваюсь, его лицо мы уже видели, и даже опознали. Правда, пока его не нашли…

Неизвестный в маске никуда не торопится. Он опускается на колени возле мертвого охранника, я ожидаю, что он заберет у того пистолет, но грабителя интересуют только карманы. Вынимает из них несколько бумажных купюр — на камеру не видно, но я удивлюсь, если это сумма больше трех сторублевок, и не брезгует карманами алкоголиков. После этого он подходит к окну приемщика и делает быстрый шаг назад, — не только у меня такая реакция, — смеясь про