– Сегодня в восемь – спектакль. Оденься и жди в семь у выхода из отеля.

**** Борис Распутин ****

Окна кабинета господина Распутина выходили прямо на Москву-реку. Это здание он зубами выгрыз у одного банкира. Теперь тот ему постоянно встает поперек горла.

Вот и в этот раз банк «Русс-стандарт» просит такой залог под кредит, что у Распутина сжимается челюсть от злобы.

Стоил ли красивый вид таких проблем с банком, что башляет им кредиты на закупку материалов уже много лет.

– Ну, в общем, они хотят тридцать миллионов залог, – зевая, продекламировал его помощник, поднявшийся по первому зову короля.

– Залог размером с кредит, – вперивая взгляд в него, заметил Распутин, постукивая пальцами по полированному столу из дуба. – Они хотят вырыть себе могилу?

– Нам. У директора давно слюнки текут и на это здание, и на наш… то есть ваш комбинат.

– Покажи пальцем, у кого не текут. Что насчет его директора. Этого… Дроздова. Ты накопал что-нибудь?

– Он ведет активные дела с шайкой Борзова и часто снимает девочек в его казино, – быстро просматривая бумаги, отчитывается помощник. На самом деле он знает все наизусть, просто смотреть в глаза Распутина не хочет. Порой кажется, что на дне глазных яблок сидят черти, помешивая для тебя котел с кипящей кровью.

– Этого мало. Так многие развлекаются.

– Нет, вы не поняли, – все же поднимает взгляд помощник, который, порой, при начальнике забывает, что когда-то служил в милиции. Да даже имя. Иван.

Распутин таких и подбирал. Верных как собак. Только верных не боссу, а звонкой монете. Вряд ли кто-то платил бы больше. Он, между прочим, недавно дом себе в Подмосковье отгрохал. Жена довольна, а как добываются деньги на ее комфортную жизнь, ее не волнует. Знал бы Иван, что она спит с соседом, не стал бы так радоваться ее заискивающим улыбкам и отвлекающему минету.

– Что я не понял?

– Он реально снимает девочек. Маленьких. Несовершеннолетних.

Распутин откидывается на стуле. Расслабленно. Довольно. Смотрит на реку и думает, что этим увлекаются многие старики, он и сам не сказать, что выбрал опытную.

Свежее мясо всегда привлекательнее ходовых мокрощелок. Из нее можно слепить все, что вздумается. Научить принимать член в такой позе, какой нравится именно ему. Она еще и благодарить потом за это будет.

Распутин наклоняется, берет трубку и совершает один звонок. И знает, что уже завтра на его столе будет лежать видеозапись того, как Дроздов пялит девственницу. Очень скоро вопрос о кредите решится сам собой.

– Иван, там Машаров ждет?

– Ждет, конечно.

– Пусть зайдет. Раз ждет.

Иван кивнул, быстро собрал свои бумаги, допил коньяк, который вряд ли когда-то сможет себе позволить, и вышел из кабинета. После чего в него зашел крупный, лысый мужчина. Правда вид у него был совсем не грозный. Скорее, виноватый. Но он знал, что бы не сказал, что бы не сделал, место потеряно.

– Ты решил проблему?

– Да, он орал как резаный… – воодушевляется лысый, но Распутин ловко встает из-за стола, махнув рукой. Ему это неинтересно.

– Не найдут?

– Там не находят.

– Отлично. Теперь с тобой, – медленно подходит Распутин к лысому и быстро и неожиданно бьет в солнечное сплетение.

– Какого х*я, утырок ты Пензенский, я был не в курсе о том, что моя невеста сует свой язык белобрысому пидару?

– Понимаете… – начинает оправдываться лысый, но ему прилетает снова. – Вы сказали сообщать только о важных вещах.

– Это и было важным. Меня не интересует, в каком кафе она жрет, а вот с кем, очень важно. Сечешь?

– Секу.

– Вот и отлично. Пи*дуй работай.

Лысый резко выпрямляется, несмотря на боль, и улыбается во все свои не выбитые на ринге зубы.

– Не уволите меня?

– Нет, конечно, – проходит магнат к окну и слышит за спиной радостный хлопок двери. Он что, дебил, увольнять людей, которые столько знают. Нет, он не дебил.

– Иван, – дает он указание помощнику. – Дай Машарову расчет.

– Окончательный?

– Да, не забудь премию выплатить.

Когда Иван отключается, Распутин набирает Нине, с которой сегодня планировал провести ночь в квартире, где она теперь будет жить.

Девушки же любят красивые жесты.

Но на прошлый красивый жест она обижается до сих пор и упорно не берет трубку. Ей, видите ли, не понравилось, что в театр пришлось идти самой.

Это при том, что Распутин сказал, что утром летит в Якутск, до которого на самолете из Москвы между прочим девять часов. И как бы он успел вернуться к шести вечера?

– Не звоните мне больше, – крикнула она в трубку, когда Распутин все-таки смог дозвониться с пятой попытки. А потом расплылся в короткой, почти незаметной ухмылке.

«Ну что ж, – подумал он. – Когда женщина кричит слишком громко, ей можно заткнуть рот. Особенно приятно делать это хером».

***Нина***

Очень часто наши иллюзии не имеют ничего общего с реальностью. Она как каток, на который я сейчас смотрю. Раскатывает фантазии, подобно асфальту, вынуждая вспомнить, что мир не сказка.

А мужчина не рыцарь.

Нет в нем ничего прекрасного, романтического. Даже… Он даже не красивый. Ну откровенно. И старый.

Точно.

Обязательно надо думать, что он старый. Сколько у нас разница? Лет десять. Да даже больше! И чего тогда я рыдала в подушку, чего терпела острую боль разочарования и бежала из театра.

Как дура. Бежала. Бежала. По мостовой, сбив ноги в шикарных туфлях в кровь. Потом стояла на мосту и задыхалась. Ловила ртом воздух и рыдала на разрыв.

Не пришел. В Якутии. Он даже не позвонил, а просто написал.

«Надеюсь, тебе понравится».

Нет, это опять фантазия, ОН написал: «Тебе должно понравиться».

Как будто он меня знает. Ни черта он не знает… И ни черта мне не понравится. Не понравится идти одной, когда весь день я буквально парю на крыльях счастья, что меня выбрал такой мужчина.

Что пойду с ним в театр и буду ловить на себе восхищенные и завистливые взгляды. А он будет рядом, а потом мы поедем в отель и будем всю ночь целоваться.

Дура. Какая же я дура. Опять напридумывала себе. Опять решила, что живу в любовном романе о властном герое и нежной хрупкой героине.

В душе поселился такой холод, что становится страшно. Как у реки, в которую я чуть не упала.