Об этом эпизоде упоминает и другой врач ташкентской больницы Ошанин: «Весть о том, что Валентина Феликсовича увели в железнодорожные мастерские, вызвала в больнице глубокое уныние. Мастерские имели страшную репутацию. Сама фраза «увести в железнодорожные мастерские» означала в те дни не что иное, как «расстрелять». Случилось все это рано утром, и до глубокой ночи никто о судьбе арестованных ничего не знал. Подробности сообщил вернувшийся в сопровождении двух вооруженных рабочих Ротенберг. В мастерских их посадили в каком-то довольно просторном помещении, где было много и других арестованных. Одна дверь вела в комнату, где заседала «чрезвычайная тройка». Дело решалось быстро. Обратно из судилища возвращались немногие. Большинство осужденных (на разбор каждой судьбы «судьи» тратили не больше трех минут) уводили через другую дверь – приговор приводили в исполнение немедленно». Через некоторое время был организован показательный судебный процесс над захваченными руководителями восстания. Цветков и Тишковский были приговорены к расстрелу, Агапов и Попов – к тюремному заключению.

До сих пор число казненных участников мятежа и просто «классово чуждых элементов» точно неизвестно, но большинство исследователей считают, что цифры превышают две тысячи человек.

Мандат, выданный инспектору классов Туркестанских командных курсов 23 января 1919 г.

Оказалась скомпрометирована и местная партийная организация левых эсеров. Многие источники советского периода открыто обвиняли ее в подготовке и организации мятежа. По решению съезда партии левых эсеров Туркестана эта партия самораспустилась, и бывшие эсеры начали массово вступать в коммунистическую партию. В январе-феврале большевиками стали такие видные руководители и командиры Красной армии, как А. Г. Колузаев, И. П. Белов, Н. А. Паскуцкий, Домогацкий, А. И. Панасюк, Б. Н. Иванов. Причем Бориса Иванова, командующего фронтом, в январе 1919 г. принимала в компартию партячейка отряда «1-й Боевой поезд» Ревякина. В начале января 1919 года началось наступление войск Красной армии на Оренбург, а 22 января город был взят совместным ударом двух армий – Туркестанской и 1-й Революционной армии Зиновьева. Блокада Туркестана была на некоторое время прорвана. В феврале 1919 г. в Москве была образована Особая временная комиссия СНК РСФСР и ЦК РКП(б) по делам Туркестана (ТурКомиссия). В Ташкент пошли эшелоны с военным имуществом, продовольствием и прибыл член Тур Комиссии П. А. Кобозев.

В конце января отряд Ревякина направляется в район г. Катта-Курган, где участвует в боях с бухарскими басмачами. С февраля по апрель 1919 г. «1-й Боевой поезд» находится в г. Катта-Курган. Константин Ревякин назначается начальником гарнизона города, а бойцы его отряда несут гарнизонную службу. В архиве Ревякина имеется благодарность, выданная Исполкомом Катта-Курганского уезда 14 апреля 1919 г.

«Дано сие товарищу Константину Петровичу Ревякину командиру 1-го боевого поезда Красной Армии в том, что он, состоя в указанной должности, а так же будучи начальником гарнизона города Катта-Курган стоял на высоте своего положения, как начальник дисциплинированной боевой единицы. Вверенный ему поезд во время своей стоянки около двух месяцев вел себя образцово, сохраняя полнейший порядок в городе, являясь примером для местной Красной Армии и Красной Гвардии. Кроме того товарищ Ревякин за время пребывания в Катта-Кургане проявил себя как энергичный политический работник, участвовал на собраниях партии коммунистов-большевиков, где разъяснял многое партии на тему о политическом моменте и железной спайке среди рядов партии. На основании вышеизложенного Исполком Катта-Курганского Уезда выносит К.П. Ревякину глубокую благодарность, как истинному и стойкому защитнику Советской Власти.

Все изложенное удостоверяется подписями и приложением Советской печати именем Исполкома Катта-Курганского Уезда».

Неудачное наступление на фронте и последующее восстание Осипова в Ташкенте 19–22 января крайне негативно отразились на моральном состоянии красных частей Закаспийского Фронта. Боевые действия в течение февраля-марта сводились к незначительным стычкам и артиллерийским перестрелкам. Дисциплина в частях продолжала неуклонно падать, бойцы постоянно митинговали, требовали отправки в Ташкент на отдых, угрожали оставить позиции. Значительное количество бойцов Колузаевского отряда, 1-го Туркестанского и Казанского полков оставляли так называемые интернационалисты, бывшие военнопленные Австро-Венгерской Армии, преимущественно венгры (мадьяры) по национальности. Большинство из них воевало вынужденно, дожидаясь обещанной отправки на родину. Весной 1919 года постоянное брожение и недовольство в их рядах вылилось в открытое неповиновение приказам командования.

Командиры и бойцы Закаспийского фронта на фоне броневика «Гарфорд» отряда «1-й Боевой поезд». В боковом люке – председатель РВС Н. А. Паскуцкий, слева направо: второй – ком. 1-го Оренбургского кав. полка К. П. Ушаков, третий – военлет Горбунов, пятый – ком. Казанского полка А. П. Соколов, шестой – К. П. Ревякин, крайний справа – начальник штаба фронта И. В. Ефимов. Фото 1919 г. из архива Ревякина.

В начале апреля на станции Чарджуй интернационалисты Казанского полка в количестве нескольких сотен человек организовали очередной митинг, где в категоричной форме потребовали демобилизации и отправки их через Ташкент на родину, причем с оружием и вооружением. В противном случае они угрожали перейти на сторону белых, которые через свою агентуру обещали организовать их отправку домой. Ситуация грозила перейти в открытый мятеж и восстание. Вечером после митинга был убит венгерский коммунист Эрнест Надь, командир пулеметной команды Туркестанского полка, призывающий солдат вернуться на позиции и прекратить мятеж. Из Ташкента срочно прибыли представители Реввоенсовета и ЦИК Туркестана, а в Чарджуй из Катта-Кургана для усмирения интернационалистов был вызван отряд «1-й Боевой поезд». Ревякину был отдан приказ о разоружении и расстреле всех неподчинившихся. Обе стороны имели орудия, пулеметы и винтовки. К счастью, кровопролития удалось избежать. После долгих переговоров удалось убедить полк сдать оружие. Более 600 человек было демобилизовано из частей Красной Армии Закаспийского фронта. Интернационалистам был выделен эшелон, и они были отправлены в Ташкент.

Этот эпизод упоминается в мемуарах английского резидента полковника Бейли. Он подтверждает, что английская миссия в Мешхеде была причастна к попыткам «разложить» интернационалистов и обещала им организовать отправку на родину через Персию. По поводу разоружения мятежников он приводит интересные подробности о том, как это происходило:

«В апреле 1919 года девятьсот вооруженных солдат прибыло с Транскаспийского фронта и Самаркандского гарнизона, чтобы заставить выполнить их требования. Советские власти поступили с ними очень умным способом – ночью вагоны поезда, начиная с последнего вагона, отсоединялись от состава один за другим, и оставлялись в разных местах в пустыне. Вооруженный отряд большевиков затем направился назад вдоль линии железной дороги и, в конечном счете, имея дело с каждым отцепленным вагоном отдельно, разоружил мятежников без особых усилий. Тогда поезд был сцеплен снова и проследовал прямо через Ташкент без остановки к станции Арысь, расположенной к северу от Ташкента. Здесь мужчины были высажены. Семьдесят из них было забрано в Ташкент; двадцать было расстреляно на месте». Все эти события требовали немедленной реорганизации армии, переформирования многих частей и подразделений. Боевые действия этого периода принято именовать «эшелонной войной». Части не расставались со своими эшелонами, занимали передовую линию фронта по очереди, сменяясь через небольшой промежуток времени, после чего отходили на отдых в тыл, на ст. Чарджуй, где находился Военно-политический штаб фронта. Организация армии этого периода была самая демократическая. Командующий фронтом не назначался, а избирался фронтовым Съездом, командиры выбирались общим собранием войсковых частей. Прежде, чем предпринять какую-либо операцию, необходимо было выслушать мнение солдатских масс, провести разъяснительную работу и т. п.