что наш «Инфлексибл» был потоплен именно бомбами с русских воздушных кораблей!

- Слухи нередко врут. – сэр Рэндольф поморщился. – То есть русские воздухоплаватели действительно попали в броненосец одной или двумя бомбами и нанесли ему некоторые повреждения, но на дно "Инфлексибл» ушёл после таранного удара русского крейсера. Скажу тебе больше, Уинстон: недавняя диверсия на Спитхэдском рейде, стоившая Англии двух новейших броненосцев, тоже не обошлась без их участия, что бы ни говорили всякие фантазёры насчёт минных катеров. Хотим мы этого или нет - но воздушные корабли рано или поздно станут грозной силой как на морском, так и на сухопутном театрах военных действий...

Лорд Рэндольф помахал тростью. От группки военных держащихся в стороне от наблюдавших за полётами зевак, отделился морской офицер.

- Познакомься, это лейтенант Чарльз Оушенборо из Королевского Флота. - представил моряка сэр Рэндольф. – Чарльз, это мой сын Уинстон.

Последовали вежливые кивки и обмен рукопожатиями.

- Надеюсь, вы всё приготовили?

Разумеется, сэр Рэндольф. – подтвердил лейтенант. Через полчаса из эллинга выведут второй аэростат, и ваш сын сможет занять на нём место.

- Благодарю, Чарльз, я знал, что на вас можно положиться. – ответил сэр Рэндольф и, дождавшись, когда офицер отойдёт, обратился к сыну – изрядно, надо сказать, удивлённому.

- Тётушка, леди Родни рассказала, что ты как-то говорил ей: «Если бы у меня было две жизни, я бы одну прожил солдатом, а другую политиком. Но поскольку в мое время войны не предвидится, я стану политиком».

- Верно, было такое. – кивнул молодой человек. – Три месяца назад, когда я гостил у неё в поместье во время летних каникул…

- Должен сказать, Уинстон, что ты тогда ошибся. – сэр Рэндольф словно не заметил попытки сына возразить. – Впрочем, это не твоя вина, на тот момент любому могло бы так показаться. Но теперь жизнь меняется слишком быстро, грядёт война, и не с какими-нибудь зулусами или афганскими горцами, а с самым страшным врагом, который когда-либо бросал вызов Британии.

- Вы снова о России, отец? – Уинстон удивлённо поднял брови. – Но даже если сэру Хорнби надоест отстаиваться в гавани и он двинет свои броненосцы на Балтику – я-то смогу разве что сопереживать нашим морякам, изучая ход боевых действий по газетам. Царь Александр признает своё поражение задолго до того, как я окончу Харроу.

- В пятьдесят четвёртом кое-кто тоже полагал, что десант в Крым, и уж, тем более, военные экспедиции на Балтику, в Белое море и на Камчатку окажутся лёгкими прогулками.

- Но мы в итоге победили!

Лорд Рэндольф покачал головой.

- Это как сказать. Одержали несколько не слишком значительных побед в Крыму, за которые заплатили огромную цену в английском золоте и английских жизнях, заставили русских принять унизительные условия мира, от которых они отказались спустя двадцать два года. А балтийская кампания и экспедиция на Камчатку вообще закончились позорнейшими провалами!

- Но победа есть победа…

- Сейчас на нашей стороне нет технического превосходства, как это было во времена Восточной войны. То есть кое-кто в Адмиралтействе и особенно, в парламенте, считает, что оно есть по-прежнему, но вот эти новшества. – лорд Рэндольф указал набалдашником трости на маневрирующий над лугом дирижабль, - многих заставил призадуматься. И в результате мы вынуждены копировать технические достижения русских, а не наоборот, как это было до сих пор.

- Копировать? Полно, отец, какие могут быть достижения у этих варваров?

- Не стоит отзываться о них так неуважительно. Русские продемонстрировали, на что способны эти игрушки, и Англии в этой войне без них не обойтись. А ведь, если верить нашим агентам в Петербурге, это лишь малая часть их военных новинок…

Он снова умолк. Сын ждал, провожая взглядом парящий в небе аппарат.

- В этой войне, как считают многие – и я в их числе! – главенствующую роль будут играть именно военные изобретения. - заговорил, наконец, лорд Рэндольф. - Было бы полезно, чтобы ты потратил некоторое количество времени и усилий, чтобы ознакомиться с одним из них. Харроу никуда не денется, я напишу директору школы, он предоставит тебе отпуск на полгода. Не исключено.. – тут он снова сделал паузу, давая сыну возможность оценить важность услышанного, - …не исключено, что именно в воздухе однажды будет решаться судьба Британской Империи!

Конец первой части

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

I

Чёрный щенок подобрался к дивану, оглянулся – не видит ли кто? - и сделал попытку залезть. Поставил на покрывало передние лапы, морду, заполз животиком и стал подтягивать по очереди то правую, то левую задние лапы.

- Бейли, нельзя! Кыш отсюда, бестолочь ушастая!

Пёсель удивлённо посмотрел на хозяина – «с чего это вдруг нельзя?» - и продолжил в том же духе. Получалось не очень – то ли лапы были коротковаты, то ли и кожаное покрытие дивана не позволяло хорошенько за него зацепиться. Но энтузиазм и шенячье упрямство компенсировали с лихвой этот недостаток.

- Та-а-ак… - грозно протянул Олег Иванович и потянулся к холке зверёныша. Тот сразу же прекратил свои потуги, замер, завилял хвостиком, и состроил умильную мордочку. Не помогло – карающая длань ухватила за складки шкурки на загривке, стащила на пол и прижала к ковру. Щенок заскулил – не от боли, конечно, так, на всякий случай, в знак того, что осознал, и больше не будет. Может, даже целых пять минут не будет…

- Вот уж не ожидал, что ты заведёшь собаку! – сказал Иван. – Бейли, иди сюда, вкусняшку дам…

Щенок, освободившись от грозной ладони, поспешил к нему, вовсю размахивая хвостом, толстым, крепким, чёрным, как резиновая полицейская дубинка. Когда хвост задевал за ножку стула или журнального столика, раздавался громкий стук. Щенка это, судя по всему, не беспокоило совершенно.

- И как он его себе не отобьёт? – удивился Иван. – Вон, как лупит, того гляди что-нибудь разобьёт...

- У лабрадоров хвосты мощные и толстые. – объяснил Семёнов. - Сам видишь, какой, а ведь ему только три месяца! Говорят, что их хвосты вместо руля, когда плывут, конечно. Вообще, это самая плывучая из собачьих пород, специально выведена, чтобы всякое такое из воды вытаскивать – сети с рыбой, подстреленную дичь…

Собачонок дотрусил до Ивана и с упоением захрустел баранкой.

- Давно мечтал о лабрадоре, ещё