там, - Олег Иванович сделал неопределённый жест, долженствующий по-видимому, означать оставленный в неизвестном далеке двадцать первый век, – да вот, всё никак не случалось. А тут попался мне недавно на глаза журнал «Русский спорт». Стал листать – и наткнулся на колонку о собаководстве, а там уж была статейка о новой, пока ещё мало известной в благословенном отечестве породе лабрадор. Оказывается, англичане установили стандарт этой породы совсем недавно, в восемьдесят седьмом году, а этой осенью один заводчик из Гатчины привёз на пробу выводок из Дании. Рассчитывал, видимо, а аристократических заказчиков для своих аглицких новинок, но прогадал – порода незнакомая, покупателей не нашлось. Кстати, они у него всё чёрные, палевые с шоколадными только позже появятся, только лет через двадцать. Ну, чёрный и чёрный, тоже неплохо. Я и решил: а чего, собственно, ждать? Квартира у нас теперь есть, места полно, пусть и собака будет! Иначе так ведь всю жизнь можно откладывать…

Уточнять, что журнал он видел дома у Берты, снимавшей флигель там же, в Гатчине, подальше от петербургской суеты, и где он сам теперь регулярно проводил вечера, а то и ночи, Семёнов не стал. Рано или поздно сын сам всё узнает.

Щенок расправился с баранкой и зашарил чёрным кожаным носом по полу, подбирая вкусные крошки.

- А гулять выводить его кто станет, когда нас дома нет? – поинтересовался Иван. - Учти, я нечасто здесь буду бывать. Да и у тебя тоже, как я понимаю, дел хватает.

- Ну, не то, чтобы очень. Я ведь теперь могу брать документы домой, Корф дал разрешение. Да и какие там секреты – переводы из «металлических книг»… За границей, после того, как мы прищучили Уэскотта и его приятеля, никто к этой теме интереса не проявляет, а у нас в них что-нибудь понимают от силы четыре человека. И все они, заметь, работают в Д.О.П.е…

Иван кивнул. Эту квартиру в большом доходном доме, выходящем на Литейный проспект, отец снял сразу после поездки в Германию – и когда сын в свою очередь вернулся после своего британского вояжа, предложил ему перебираться к себе. На Елагином острове, сказал отец, тебе теперь делать нечего, перебирайся лучше сюда. Места полно, одних спален три штуки, просторная гостиная с камином, библиотека, кабинет…. Подумав, Иван согласился – дела постоянно требовали его присутствия то в Адмиралтействе, то в штаб-квартире Д.О.П.а, то на Охтинской воздухоплавательной верфи, где полным ходом шла достройка двух больших дирижаблей типа «Россия» - и с Литейного разъезжать по этим адресам не в пример удобнее.

Щенок подобрал последнюю крошку, уселся напротив Ивана и завилял хвостом, свесив широкий розовый язык – клянчил ещё баранку.

- Ты, братец, собаку-то не разбалуй… – озабоченно сказал Семёнов. Приучишь попрошайничать, потом не выгонишь из столовой. Что тогда фрау Марта скажет?

Едва освоившись в новом жилье, он нанял домоправительницу – сухонькую пятидесятилетнюю немку, прекрасно умевшую готовить и поддерживающую чистоту и порядок с истинно немецкой пунктуальностью. Но неё и предполагалось возложить заботу о хвостатом обитателе квартиры в отсутствии собаковладельца. Фрау Марта приняла это известие, как неизбежность, но не забывала демонстрировать неудовольствие, всякий раз, когда щенок позволял себе что-то, неподобающее воспитанной немецкой собаке. Например – дрыхнуть, расстелив уши и все четыре лапы на хозяйском диване, или клянчить подачки за обедом.

- Обойдёшься! – разочаровал пёселя Иван, и в этот момент часы мягко прозвонили два пополудни. – Слушай, пап, а мы с тобой не опоздаем? Нас ждут к шестнадцати-ноль-ноль, а мы ведь ещё собираться не начинали!

- И верно. - Семёнов глянул на циферблат карманных часов. - Давай-ка одевайся, а я скажу, чтобы дворник нашёл извозчика. Скажем, через полчаса, а то мне перед приёмом надо ещё с Корфом парой слов перекинуться. И вообще, Зимний дворец - не то место, куда стоит опаздывать…

Из дневника мичмана

Ивана Семёнова.

«…Давненько что-то я не брался за шашки… то есть, за перо. Дело в том, что наша с отцом миссия в Берлине подразумевала некую конфиденциальность; позже, по другую сторону Ла-Манша и вовсе начались шпионские игры, так что делать записи было бы опрометчиво. Хотя, конечно, это не более, чем отговорка,– во время предыдущего визита на тот берег Ла-Манша я писал, и никакие соображения конспирации не препятствовали…

Но – к делу. В Зимний мы прибыли слишком рано. Корф запаздывал, и нам пришлось коротать ожидание в приёмном покое (или как тут это называется?) за кофе с меренгами - и то и другое было выше всяческих похвал. Примерно через час представительный господин в сюртук и рейтузах зелёного цвета с золотым шитьём (из-под сюртука выглядывал расфуфыренный алый жилет) – предложил нам последовать за ним. Я не ориентировался в ньансках придворного костюма и решил, было, что это какой-нибудь камер-юнкер, а то и флигель-адъютант, но вовремя появившийся Георгий шепнул, что это всего лишь дворцовый лакей. С появлением цесаревича наша маленькая компания стала центром притяжения – на нас оборачивались, нас лорнировали (так это, кажется, называется, когда тебя рассматривают в смешные раскладные очки без дужек, на длинной тонкой ручке?), за нашими спинами перешёптывались. Что ж, неудивительно: тайна нашего происхождения давно уже стала секретом Полишинеля, и если сведения эти не перекочевали до сих пор в прессу и не муссируются в каждом газетном листке Европы – то лишь благодаря усилиям Корфа и отдельного Корпуса жандармов. Свободой прессы в Империи Российской, слава Богу, не имеется - а потому известность наша не вышла за пределы некоего ограниченного круга. Пока не вышла.

Приём не занял много времени. Нас проводили в рабочий кабинет Императора. Александр глыбой громоздился за немаленьким столом, и когда он встал нам навстречу, в кабинете сразу сделалось тесно. Нас усадили за круглый чайный столик в углу, отослали лакея за самоваром, и начались расспросы. Более всего царя интересовали подробности рейда в Спитхэдскую гавань, однако и о наших поездках в Англию было спрошено немало. К середине беседы появился Корф в сопровождении Никонова и Яши, и разговор сразу принял официальное русло. Государь встал (мы тоже торопливо вскочили) и поздравил по очереди каждого с полученными отличиями. Мне вручили орден святого Владимира третьей степени, Никонову тоже Владимира, но первой степени. Георгий получил Святого Георгия - ничего себе каламбурчик? Многие из его венценосных предков тоже были удостоены в разное время этой высокой награды, причём кое-кто получил её за личное мужество, например, Александр