Словно прочитав его мысли, девушка отодвинулась, подошла к столику и снова занялась приготовлением ужина.

— Домашняя еда требует большого внимания, — объяснила она, переводя дыхание. — Вот тут ножи и вилки, а здесь тарелки. Сервируйте пока стол. Мясо скоро будет готово.

Мэл отправился в комнату. И пока хозяйничал, расставляя тарелки, раскладывая вилки и ножи на покрытой белой скатертью столешнице, поймал себя на странной мысли: а как бы они жили тут вместе с Ники? Трудно было припомнить, когда он в последний раз таким вот образом думал о себе и о какой-либо женщине.

Волнуясь, Бредфорд подошел к окну, посмотрел на огни домов, утопающих в зелени деревьев, сквозь которую пробивался свет уличных фонарей. Ему представилось, что его жилье могло быть таким же уютным, как это. Его квартире явно не хватало женской руки, это следовало признать. Сам он постоянно пропадал в офисе, был завален работой. А домой вечером иной раз, и идти не хотелось, никто ведь не ждал его там…

Тут в комнату вошла, Никола и поставила на середину стола вазу с цветами.

— Вам они нравятся? — спросила она. — С ними всегда уютно.

— Это с тобой уютно, — ответил он и, сделав к ней шаг, обнял за плечи и повернул к себе лицом…

Девушка ответила на его поцелуй, приоткрыв губы, будто ждала, что это случится. И сразу же откровенно прильнула к нему и крепко обняла. Он почувствовал ее упругие груди.

Целовались долго. Мэл в сумасшедшем упоении хотел только одного — взять ее сейчас же тут, в столовой, сделать это прямо на столе, сдвинув в сторону, пока еще пустую посуду. Никола, оказавшись на редкость чувственной, дрожала и постанывала от нетерпения в его руках. Оторвавшись от ее губ, чтобы дать ей, возможность перевести дыхание, он стал целовать шею, расстегивая пуговицы блузки. Так сильно его, пожалуй, никогда еще не забирало. Девушка не шла ни в какое сравнение, ни с одной из его подружек…

И тут мясо, оставленное без присмотра на плите, напомнило о себе неожиданно громким шипеньем.

— Ой! — Никола отпрянула, придержав рукой расстегнутую блузку. — Сейчас все сгорит!

И убежала в кухню, оставив своего гостя в полной растерянности. Мэл возвратился в действительность: стены комнаты, окно с раздвинутыми шторами, обеденный стол с готовой к трапезе посудой, — все опять оказалось на своих местах. Он стоял, тяжело дыша, как плотогон, только что случайно сплавившийся с Ниагарского водопада и уцелевший. Ну и ну, что же это было? Ники оказалась сама страсть, которой трудно сопротивляться. Но, кроме этого, он уже начал смутно осознавать, что между ними забрезжило некое романтическое чувство, знакомое ему по годам юности и почти забытое. Эта новость насторожила его не на шутку. Не пора ли рвануть стоп-кран?

Отдышавшись, Мэл вышел на кухню. Девушка, стоя к нему спиной, раскладывала мясо по тарелкам. Стриженый затылок и открытая шея, которую он только что целовал, вызвали желание обнять ее сзади, прижав к себе, взять в ладони груди, вздымавшие шелковую ткань блузки… Но ценой немалых усилий ему удалось на этот раз сдержаться.

— Вот мясо и готово. — Никола явно стыдилась того, что позволила себе только что в комнате.

— Ты не против еще одного бокала вина? — спросил он севшим голосом.

— Не против.

Она избегала смотреть на него, но в глазах ее псе еще теплилась плохо скрываемая страсть. И Мэл понял, что ему трудно представить, как какой-то другой мужчина мог бы целовать ее, не говоря уже о большем… Похоже, сейчас самое время было остановиться и хоть немного остыть. Он-то себя знал: подобное чувство безраздельной собственности по отношению к женщине могло возникнуть у него только в одной известной ситуации, в которую ему не следовало когда-либо попадать. Въехал ли он в нее сейчас? На этот немаловажный вопрос точного ответа у него пока что не было. Значит, придется ждать — в ближайшее время все само собой определится.

Они выпили по бокалу вина и отправились в комнату ужинать.

От выпитого неловкость, возникшую было между ними, как рукой сняло. За столом молодые люди разговаривали и шутили.

— Слава Богу, мясо не успело подгореть! — радовалась Никола.

— Ну, еще бы! Ты так быстро сбежала в кухню… — сказал Бредфорд полусерьезно, искренне сожалея о поспешности, с которой была прервана обещавшая так много близость.

— Спасибо, что отпустил. — Она взглянула на него, уже не стесняясь, с легкой улыбкой.

— Желание леди — закон для джентльмена! — объявил он несколько торжественно.

Оба рассмеялись. И заговорили о книгах, выясняя, литературные пристрастия друг друга. Ей, например, нравились любовные романы Эрики Джонсон. В них всегда имелся счастливый финал — мужчина и женщина после продолжительных мытарств, все же преодолевают препятствия, устроенные нечаянно или намеренно родными и близкими или совсем уж посторонними людьми, обретая любовь и достаток. Справедливость торжествует, зло наказано, всем воздано по заслугам…

Разумеется, он тоже читал несколько книг этого известного автора. Его интересовало, почему они стали бестселлерами? А все дело в том, что в каждой из них варьируется миф о благополучии — семейном и финансовом. В жизни ведь все пытаются достичь именно его. Но, к сожалению, это не всем удается. А такие романы напоминают читателям, что не стоит опускать руки. Следует повторять попытку, пока не добьешься того, чего хочешь. То есть, если рассматривать все с точки зрения бизнеса, массовый успех изданий обеспечен актуальностью жанра и мастерством писательницы.

— А каким был твой любимый предмет в университете? — спросила Никола.

Мэл в удивлении поднял брови. С ним никто никогда об этом не заговаривал.

— Представь себе, английская литература, — ответил он.

— Не может быть! — удивилась она.

— Почему же? Я каждый год ходил на факультативы по литературе. Сначала просто хотелось иметь базовые знания и заполнить пробелы в образовании. Но потом чтение классики захватило меня. Я понял одну очень любопытную вещь: литература дает уникальную возможность ощутить себя другим человеком, в ином времени и пространстве.

— У тебя романтический характер, — тепло улыбнулась она. — Кто бы мог подумать? Представляю, как ты воображал себя героем Стива Таблса или Тома Барэла.

— Ты права. Помню, читал «Одиночество молодого Грэхема» и воображал себя Питом Санперсом, спасающим своих друзей в горах, — признался он.

— И это было в программе? Ваш преподаватель, наверное, и сам оказался романтиком?

— Даже чересчур, он очень любил приключенческий жанр.

Девушка пристально смотрела на него.

— Да ты и сам похож на героев Таблса, это точно. Как и они, любишь природу, одиночество, риск…

— Ты не далека от истины.

— Это видно невооруженным глазом. Чем, как не риском, является спасение почти прогоревших фирм?