Все нежные чувства, с которыми мы смотрим на естественные леса и луга, египтянин испытывал к своему хорошо ухоженному саду; для него сад был местом любви, а его деревья – поверенными, которым влюбленные доверют свои тайны.

В день «праздника сада», то есть в день, когда сад полностью расцвел, дикая смоковница просит девушку прийти в тень ее листьев, которая будет надежным тайным убежищем:

Маленькая сикомора,

Которую она посадила своими руками,

Начинает говорить,

И ее (слова – как) капли меда.

Она очаровательна, ее крона – зеленая беседка,

Зеленее, чем (папирус).

Она увешана плодами,

Которые краснее, чем рубин.

Цвет ее листьев – как у стекла,

Ее ствол по цвету – как опал…

В ее тени прохладно.

Она посылает письмо с маленькой девочкой,

Дочерью своего главного садовника,

Она заставляет ее спешить к своему любимому:

«Приди и отдохни в (саду)…

Слуги, принадлежащие тебе,

Приходят с принадлежностями обеда

Они несут пиво всех (видов)

И с ним – всевозможные виды хлеба,

Вчерашние и сегодняшние цветы,

И все виды освежающих фруктов.

Приди, проведи здесь этот праздничный день,

И завтрашний, и послезавтрашний…

Сидя в моей тени.

Твой спутник сидит по правую руку от тебя,

Ты подаешь ему питье,

А потом ты выполняешь то, что он просит.

Я по природе молчалива

И не рассказываю о том, что вижу;

Я не болтлива[68].

Фараон разделял со своими подданными эту любовь к деревьям и цветам и пытался превратить свой город в сад. Например, Рамсес III насадил в Фивах деревья и растения папируса, а в новом городе, который он основал в дельте, он устроил «большие виноградники, дорожки, затененные приятными фруктовыми деревьями всех видов, которые были увешаны плодами; священную дорогу, великолепную, блистающую цветами всех стран, а также лотосами и папирусами, бесчисленными, как песок»[69]. То, что сказано про посаженные там цветы всех стран, – не просто слова: любовь к садоводству и выращиванию цветов действительно привела к тому, что в Египет стали ввозить экзотические растения.

За триста лет до Рамсеса III царица Хатшепсут гордилась тем, что велела привезти «тридцать одно растущее ладанное дерево из стран благовоний», расположенных у Красного моря.

Рамсес III повторил этот трудный опыт и засадил двор Амона редкостными кустарниками.

План сада и дома представителя высших слоев общества

Два замечательных рисунка из фиванских гробниц эпохи Нового царства[70]открывают перед нами еще некоторые подробности планировки садов и деревенских домов людей из верхнего слоя общества; и по обоим рисункам видно, что хозяин изображенных владений любил тишину и покой деревни. Высокая стена преграждала путь внешнему миру; дом не был виден, поскольку стоял в дальнем конце сада, под высокими тенистыми деревьями, и пройти к нему можно было только по узким тропинкам сада. Господин, владевший тем большим участком земли, который изображен на показанном плане[71], укрыл свой дом в самом дальнем углу сада.

Ни один звук беспокойной жизни канала не мог проникнуть в его уединение; ничей посторонний глаз не мог увидеть его дом за стенами или за вершинами деревьев. (См. рис. на с. 81. – Пер.)

Высокая зубчатая стена окружает этот почти квадратный участок земли; вход есть только спереди: там широкая лестница в один пролет спускается от просторной сторожки, где находился привратник, к двум маленьким дверям, выходившим на канал. Через главный вход, украшенный именем правящего царя, мы проходим сквозь маленькую дверь сразу в виноградник, который показан в центре плана. Пышные разросшиеся лозы с большими гроздями пурпурного винограда обвиваются вокруг решеток, сложенных из камня, и через проходы между рядами лоз дорожка ведет сразу в дом.

Но если мы пройдем через любую из боковых дверей, то попадем в другую часть сада, которая похожа на маленький парк. Здесь, окруженный пальмами и кустами, находится пруд, в котором есть рыба. Часть этого сада отделена от остальной территории стеной, за которой растут деревья светло-зеленого цвета; может быть, это питомник для саженцев, а может – участок с редкими деревьями.

Из этого сада ведут две двери – одна в пальмовый сад, занимающий узкую полосу земли, которая со всех сторон окаймляет участок, вторая – в заднюю часть сада. Теперь, выйдем ли мы на правую или на левую сторону, мы снова придем к «прохладному пруду», а отдыхать у пруда было наслаждением для египтян. У начала пруда стоит симпатичная маленькая беседка, обвитая зеленью; здесь хозяин дома сидел по вечерам и смотрел, как водяные птицы играют в воде среди лотосов и растений папируса.

И наконец, у задней стороны участка, окруженный двумя рядами пальм и других высоких деревьев, стоит сам дом – явно одноэтажное здание неправильной формы. Его основная часть пристроена к задней стене виноградника и имеет три комнаты с выходами в сад. Слева к нему добавлена пристройка, которая, похоже, выше, чем центральная часть здания; у нее спереди две двери и сбоку два окна. Бросается в глаза то, что весь дом лишен украшений, и однообразие деревянных стен лишь иногда нарушают столбики и рамы окон и расписанная яркими красками ниша под крышей. Украшать это здание было незачем: оно совершенно скрыто деревьями, а чтобы произвести впечатление на прохожих, было достаточно величавого вида, который имел домик привратника на передней стороне участка.

Описанная здесь форма сада, похоже, была такой же обычной и в более ранние эпохи. В красивом парке, который заложил часто упоминавшийся Амтен, главный ловчий царя Снофру, он «выкопал большой пруд и посадил смоковницы и виноградные лозы». «В середине сада (точно так же, как на нашем плане) он устроил виноградник, который давал ему много вина». Вполне естественно, что египтяне так заботились о винограднике: хотя их главным национальным напитком было пиво, во все времена вино тоже было у них любимым питьем. В эпоху Древнего царства в Египте различали шесть сортов вина, в том числе белое, красное, черное и северное. Последнее из них соответствовало различным винам из дельты – мареотскому, себеннитскому и тениотскому (которые пользовались громкой славой позже, во времена греков и римлян). Виноград в больших количествах выращивали по всей стране; например, Рамсес III насадил «бесчисленные виноградники» в южных и северных оазисах и еще много виноградников в Верхнем и Нижнем Египте. Он назначил рабов-чужеземцев для возделывания этих посадок и выкопал «пруды, в которых росли цветы лотоса». Больше всего он заботился о знаменитом винограднике в горах, который давал «сладкое вино» и назывался Ка-ен-Кемет – «дух Египта». Этот огромный виноградник, который «вода заливала при разливе, как две страны, большие оливы которого были полны плодов, который был окружен длинной стеной и все дорожки которого были обсажены огромными деревьями, дававшими столько масла, сколько есть песка на морском берегу», был обширным садовым хозяйством фиванского храма Амона[72]и принадлежал этому храму по меньшей мере с начала царствования Рамсеса III, поскольку этот царь подтвердил принадлежность храму этого дара своих предков и основал на винограднике казну и святилище.