Оружие мягко лежало в руках, почти уютно, ожидая – словно кошка, обманчиво прикрывшая глаза.

И ещё – Новый Бог ощущал, как вставшие рядом с ним простые смертные будто подпирают его чары собственными колами и пиками. Одна лишь свирепая их решимость сражаться делала куда больше, чем иные заклятия.

Истинно сказано: вера смертных – великая сила.

Свитый из молний лик Спасителя в небесах, стена белого ангельского пламени, кольцом опоясывающая Познавшего Тьму и вставших рядом с Хедином рыбаков.

И – его собственное кольцо, тоже пламенное, но уже не мертвяще-ледяное, но жгуче-алое, цвета живой крови.

Сила против силы. Грудь на грудь, глаза в глаза. Ракоту бы понравилось!..

Ведь Спаситель, неуязвимый в схватке с братом, тогда всё равно принуждён был отступить и искать иной путь в намеченный к «спасению» мир.

В груди поднималась ненависть, давняя, забытая, годящаяся уж скорее Ракоту. В бездну Неназываемого рушатся миры, едва удалось – и огромной ценой! – заткнуть эту прореху, а Он, повелевающий колоссальной мощью, «спасает» миры, которым ничто не грозит!

Зачем же было это благословение у могилы Мерлина, Спаситель?! Или Ты лгал тогда?

Алое и белое столкнулись, земля под ногами заходила ходуном. Потоки магии закружились в безумных водоворотах, дневной свет померк, исчез, всё вокруг окрасилось алым, словно утонуло в разлитой вокруг крови.

На какое-то время Хедин потерял чувство и времени, и пространства. Перестал ощущать Спасителевых ангелов, вообще мир вокруг. И только из дальней дали, из-за всех мыслимых и немыслимых пределов, воздвигнутых Творцом, донеслось – собственным голосом Познавшего Тьму:

– Нет бездны без дна, нет конца без начала. Нет безнадёжности и отчаяния. Великий круг глубже, чем я думал, брат.

Брат? «Великий круг»? Но неужели?..

Да, это его собственный голос. И его слова – слова того Хедина, что скрылся в чреве Неназываемого. Близнец Познавшего Тьму, пустота, словно форма, заполненная силой, – возникший там, на границе всепожирающей пропасти, где ломаются и гибнут все ведомые законы мироздания; двойника сейчас невозможно увидеть или услышать, он уходит всё глубже и глубже в ту самую «бездну без дна» – и вещает оттуда?!

Полноте, да мыслимо ли это?

– Держись, чародей! – гаркнул в ухо Познавшему Тьму всё тот же бородач, судя по всему – рыбацкий старшина. – Дави их, гадов, а уж мы подопрём!

«Подопрёте, да, – подумал Хедин. – Вы и сами не знаете, что значит ваша сила…»

– Со мной, вместе! – крикнул он в ответ. – Как махну – шагай, все разом!

– Слышали чародея?! – подхватил старшина. – Пики – наставили! Наставили, я сказал! Чай, не ухваты держим!

Вокруг бушевало алое пламя, удерживая стену белого огня. Поединок, как встарь, – такими баловались Истинные Маги, ещё не сделавшись Поколением. И вот всё возвращается, потому что…

«Не трать даром время, Хедин».

Бесплотный и пронизанный леденящим холодом голос, даже не голос, а глас.

«Твой долг, твоё дело – противостоять Неизбежности. Только тогда она докажет, что по-настоящему Неизбежна».

Сухой смешок, словно зашуршали наползающие друг на друга льдинки весеннего ледохода.

Кто бы это ни говорил, чьи бы слова ни звучали – Хедин, Познавший Тьму, не сойдёт с этого места.

Вернее, он сойдёт, но только вместе с теми, кто сейчас стоит с ним рядом.

Познавший Тьму резко взмахнул рукой. Сбившиеся вокруг него рыбаки и прочие деревенские угрюмо и решительно шагнули вперёд, прямо на огненную стену.

Алое кольцо вздрогнуло и расширилось, тесня холодный белый пламень. Пламень не-жизни и не-смерти, того, для чего у Хедина не хватало сейчас ни слов, ни названий.

– Напира-ай! – это рыбацкий старшой. – Разом шагай, робяты!

«Робяты» шагнули. Разом, как велено.

Алое и белое столкнулись, от темени до пяток человеческое тело Нового Бога пронзило острой ветвящейся болью, но круг заметно расширился.

– Ещё! – выкрикнул Познавший Тьму.

Ещё шаг и ещё.

Сшибаются в яростной схватке языки алого и белого, словно внезапно ожив и обретя сознание. Завеса поблёкла перед взором Хедина, он увидал сплётшиеся единой крылатой сетью полчища ангелов, сейчас напоминающие рои мошкары подле огня.

Но это здесь. А в других местах этого мира? Или они притянули к себе все Спасителевы рати? Или там продолжается светопреставление? Там правят бал шторма и пожары, и такие же волны, как остановленная Хедином, сеют смерть и разрушение?

Хватит обороняться. За огненным кольцом не отсидишься.

– За мной! – в руке Познавшего Тьму ожил пламенный меч, и алая завеса послушно распахнулась, являя медленно отступающую перед их натиском стену белого огня. И за ней – мириады ангелов, трепещущие крылия, росчерки ледяного света, гигантский невод, накрывший сражающихся, словно неведому зверушку.

Ничего, они ещё узнают, как умеет кусаться эта зверушка…

Вокруг Познавшего Тьму плотным кольцом сбились рыбаки; они видели врага, но и помыслить не могли, чтобы с ним сразиться. И, увы, не смогли бы, не окажись рядом Хедина.

– Покажись! Яви себя! – крикнул он прямо в сплетение мертвенной белизны.

Нет, всё-таки в modus operandi Ракота что-то есть.

Конечно же, никто не покажется и не явит себя. Спаситель сам решает, когда и кому показываться, и на вызовы не отвечает.

Ему и без этого многое удаётся.

Познавший Тьму внезапно ощутил своеобразное «удушье», навроде того, что ему пришлось испытать в ловушке Архимага Игнациуса. Удушье, от которого не погибнешь, конечно, но и не сможешь ничего сделать. Словно бы несущая Хедина волна сейчас угасала, растекаясь безобидной пеной, подобно прибою, набегающему на песчаный пляж.

Мир не то закрывался сам, не то его закрывали извне.

Хедин не замедлил шага и не опустил пламенный клинок; за ним шли люди, нельзя останавливаться, нельзя явить и доли неуверенности.

На клинке Хедина трепетали кроваво-красные звёздочки, Пламя Неуничтожимое не подвластно законам этого мира, оно терпеливо ждало и ждёт; и кто знает, что мыслил Творец, оставляя его в сущем? Справится ли оно – сейчас?

Однако Спаситель торопится.

Сквозь обречённый мир текло всё меньше и меньше силы, и Хедин сознавал почему – Спаситель всё замыкал на себя, все потоки магии; правда, как Ему это удавалось, по-прежнему было загадкой.

Но – таки удавалось. Всё тоньше и слабее ручейки магии, и не только обычной, той, что можно «пустить на огнешары», но и дарующей жизнь. Той, что присутствует даже в закрытых мирах.

Ощущение и осознание этого обрушились на Хедина разом, резко и внезапно. Оскудение того самого «живоносного потока», о котором ему и его братьям с сёстрами твердили ещё птицеглавые наставники на самой заре Поколения.