– Я дома, – возражаю ему и поясняю: – У себя дома, на Подоле.

– Зачем ты пошла туда без меня? – Его голос полон трагизма, словно я вошла в клетку к голодному льву.

– Желя голодная и не может дожидаться, когда ты вернешься из командировки.

– Я завтра возвращаюсь, – торжественно произносит он, словно клянется. – Мне тут предложили слетать на охоту в тайгу, но я отказался и завтра вылетаю. Прямого рейса нет, буду лететь с пересадкой в Москве. – И, чтобы подчеркнуть свою жертвенность, добавляет: – Конечно, было бы любопытно побывать в тайге, увидеть места, о которых только в книжках читал.

– Тогда в чем вопрос? – Я говорю это до неприличия безразличным тоном. – Оставайся и охоться. Глупо упускать такую возможность.

– Если выбирать между тайгой и тобой, то я выбираю тебя! – пафосно произносит Егор, ожидая, что я от радости расплачусь и буду восторгаться его жертвенностью.

– Ну и дурак! – возвращаю его на землю. – Когда еще у тебя будет возможность побывать в тайге? На твоем месте я не раздумывала бы и поехала на охоту.

– Даже если бы знала, что я очень соскучился по тебе? – Голос у него дрогнул.

– В любом случае! – Я категорична. – Журналист подобен губке – он должен впитывать впечатления, события, новые места.

– Ты совсем не соскучилась?

Чувствую, что Егор напрягся и затаил дыхание в ожидании ответа. Что стоит мне произнести два коротких слова, даже не подбирая интонацию: «Да, очень»?

– Скучать не приходится. Сегодня с девчонками ходила в ресторан, было довольно весело и мило – танцы-шманцы. – Прикидываюсь дурочкой и ненавижу себя за это. Такое ощущение, что кто-то другой говорит вместо меня, а я присутствую в качестве зрителя.

– Уже поздно. Я перезвоню позже, когда вернешься домой, – говорит он сухо, как учитель, недовольный ответом ученика. Но я строптивая ученица!

– Я буду здесь ночевать. Тут классно, и на работу отсюда в три раза быстрее добираться.

– Что ты мне посоветуешь? – после долгой паузы звучит его помертвевший голос.

– Ты о чем?

– О поездке в тайгу за новыми впечатлениями.

Чувствую, что я его уже окончательно «достала».

– Конечно езжай. Привези мне шкуру медведя.

– Не знал, что ты такая кровожадная.

– Да уж, я не из «зеленых». Предпочитаю натуральную шубу искусственной.

– Хорошо, я остаюсь, – произносит Егор трагическим голосом, словно отправляется в последний путь.

Теперь по задумке режиссера на сцену должны выйти скорбящие родственники со словами утешения, а я в черном платье буду громко стенать: «Я так любила тебя!»

– Отлично! – огорчаю его. – Если у тебя все, то нам с Желей пора бай-бай. – Одной рукой я борюсь с кошкой, пытающейся взобраться ко мне на колени. Зимой это мне стоило колготок, хотя юбка была чуть длиннее, а теперь на мне чулки не из дешевых.

– Спокойной ночи! – нервно кричит Егор и отключается, прежде чем я успеваю ответить.

Почему я так с ним? Не знаю. Мы ответственны за тех, кого приручили, но в отношении Егора я еще ничего не решила. Так будет лучше для нас обоих, а в случае чего меньше переживаний.

Странно, но после разговора с Егором мне и в самом деле ужасно захотелось спать. Я даже отказалась от любимого времяпрепровождения – поплескаться в ванне перед сном. Меня шатало, глаза закрывались, едва хватило сил смыть косметику и постелить в спальне. Юркнув нагишом под одеяло, я приятно провалилась в пуховик и мгновенно отключилась.

Тик-так, тик-так! – звучание настенных часов проникло в сознание, нарушив сон, и я открыла глаза.

Через раздвинутые портьеры я видела непроглядную темень за окном, но в комнате царил странный полумрак, словно некий источник света через открытые двери в другую комнату рассеивал темноту. «Что бы это значило?» – и сердце забилось в ожидании встречи с необычным.

Сев на постели, я услышала невнятный гул голосов, доносящийся из гостиной, словно там происходило какое-то торжество. Мне стало не по себе, но не потому, что там находились чужие люди, а потому, что в гостиной осталась моя одежда. Пришлось довольствоваться стареньким халатиком. Набросив его, я осторожно вошла в гостиную, настроившись ничему не удивляться.

Вопреки ожиданиям в гостиной не обнаружилась толпа людей, как можно было судить по доносящемуся оттуда шуму. За столом сидела прежняя хозяйка квартиры, излучая бледно-зеленое свечение. Она раскладывала карточный пасьянс. Кроме нее, в комнате никого не было, лишь непонятные тени метались по стенам и по-прежнему слышались невнятный гул голосов, звон бокалов и шарканье ног по паркету. Похоже, толпа привидений избрала эту комнату для бала, предпочитая оставаться невидимыми, за что я им была благодарна. Лишь призрак Ларисы Сигизмундовны предстал передо мной во всем своем великолепии, но проигнорировал мое появление, словно не видел меня. От прежней хозяйки квартиры призрак отличался только свечением и невниманием к моей особе: он никак на меня не реагировал, будто я была невидима. Месяц тому назад я установила на ее могиле гранитный памятник и тяжелую могильную плиту, но это никоим образом не помешало ей навестить свое прежнее обиталище и предаться любимому занятию. И что ей там не лежится? А может, она недовольна тем, что я нечасто навещаю ее? Если честно, то совсем редко.

Увидев светящийся призрак в комнате, я должна была бы заорать дурным голосом и броситься прочь, но, как ни странно, я не обнаружила в себе такого желания, мне было всего лишь любопытно. Видно, прошлогодний опыт соприкосновения со сверхъестественным закалил мои нервы. Я медленно приблизилась к призраку Ларисы Сигизмундовны. Мои движения не отвлекли ее от пасьянса, похоже, она очень соскучилась по любимому развлечению. Поднимая то одну, то другую карту, она задумывалась, перед тем как положить ее на надлежащее место, подобно каменщику, выстраивающему некую конструкцию, известную только ему. Я заметила, что, собирая свой, она нарушила мой пасьянс, лишив меня возможности узнать, что ожидает меня в любви.

Опыта общения с призраками у меня было мало, что уж говорить о призраке ведьмы. Может, надо вначале поздороваться? Как лучше: «доброй ночи» или «здравствуйте»?

Я подошла настолько близко, что нас разделял лишь стол. Внимательно рассматривая призрачный лик Ларисы Сигизмундовны, я пришла к выводу, что смерть не особенно отразилась на ней, разве что теперь она испускала это непонятное свечение.

– Не помешаю, Лариса Сигизмундовна? – вырвалось у меня, но призрак по-прежнему меня игнорировал, занятый своим делом.

Ничего, я девушка не обидчивая, не буду обращать внимание на некультурное поведение привидения. Не стала из себя изображать вампира, жаждущего моей крови, – и на том спасибо. Обойдя стол, я встала рядом с ним.

– Может, мне это снится? – Я ущипнула себя для проверки. Больно – значит, все происходит на самом деле.