Он беден — так начинается его история. Как зовут — не говорит, но есть у него дочка (!) Оливия (красивое имя). Сейчас пособие у него отобрали по какой-то там причине, не очень понимаю, по какой. Вот-вот отключат газ. Какие-то анонимные «они» все время что-нибудь у него отбирают, отключают, повсюду подстерегают. Живет он где-то под Щецином, и сегодня или вчера приятель из Мендзыздроев сказал по телефону, что даст ему сто злотых, но приехать за ними он должен сам. Вот он и приехал, автостопом. Оливию поручил соседке. Путь, который на поезде занимает два часа, он проделывал с пяти утра до двенадцати дня, от одной деревни до другой плюс два часа ожидания в пыли и на жаре. Без толку, приятель его обманул. А блондинчик потратил на эту вылазку последние гроши. Теперь те самые «они» отключат ему газ и хозяйка выставит за дверь («они его выставят»), и опять он окажется бездомным с малышкой на руках — раз уже так было. Дошло до того, что сегодня он ходил от дома к дому в Мендзыздроях и Христа ради просил один хотя бы злотый, но, конечно, никто ему ничего не дал, потому что там попрошаек полно, не говоря уже об уличных музыкантах, художниках, мимах… Не пробовал ли отдать Оливию в какое-нибудь учреждение? Пробовал, но не хочет, приберегает это на крайний случай. А что с матерью? Она слышать о ребенке не желает.

И все это он рассказывал, постоянно сам с собой забавляясь, но как-то вяло! Будто против воли, рассеянно. Вот я и говорю ему:

— Здесь можно хорошо себя продать!

— Нет, это должно быть по любви…

Что ж, если эта его любовь так выглядит, что он сам с собою, да еще вяло и без настроения, то я, Маркиза, интереса к ним не испытываю! В конце он поблагодарил за внимание и попросил денег. А я ему ничего не мог дать, потому что, следуя старому (с заставы еще) принципу, не беру с собой на пляж деньги, чтобы не украли, пока я на дюнах (ключ у меня на шее), ведь если некому будет посторожить мое место, как идти купаться? Я всегда на Большой Оркестр Рождественской Помощи[31]даю, но сегодня нету! Тогда он еще раз поблагодарил за внимание и снова пошел на дюны. Вскоре я увидал, как он стоит на их «вершине» в кустах и ублажает себя, но как-то вяло, будто собаку гладит! Да еще и озирается, нет ли где «их» поблизости.

Привет, прошмандовки! Имею на обмен шиньоны, косички, а также плету косички, дреды, нехирургическое лечение облысения, косметика для женщин с несколько… короче, для трансов, типсы, депиляция тела, пирсинг, тату, колагеновые инъекции в губы, готический макияж, спрашивать Каю, дешево, быстро и безопасно, милости просим!

Будь что будет, пойду по пляжу в сторону Мендзыздроев, может, подцеплю еще кого, потому что, думаю, с этим блондинчиком у тебя облом… Ну вот, наконец! Наконец! Наконец! Наконец! Красавчик! Какой красавчик! Блин, одет по-спортивному, ой, какой… Подключай, Маркиза, все свое искусство обольщения, подключай прямо сейчас, потому что он на тебя оглянулся… Первое правило в таких случаях: ни за какие сокровища не показать, что котик тебе понравился! Немного замедлить шаг и только. Не оборачиваться, не глазеть! Пусть он тебя завоюет. А то, если броситься ему на шею, он подумает, это какое-то старое чучело, которое уже берет все подряд, даже не присмотревшись. Я, стало быть, нос вверх, замедляю ход, не оглядываюсь, иду. Задницей стараюсь не вихлять, насколько возможно распрямляюсь, соответствующим профилем (левый получше) к нему поворачиваюсь, живот втягиваю, что-то с песка поднимаю, потом бросаю, банку по-мужски пинаю. Обошел меня, оглядывается. Боковым зрением вижу: лет тридцать… Спортивный. А я сигаретки тонкие из плавок достаю (потому что голышом я только в дюнной ложбинке) и демонстративно сажусь на песок. А сейчас, в соответствии со всеми известными мне правилами игры, он тоже должен сесть, в нескольких метрах от меня, и время от времени бросать взгляды. А те, что поизвращеннее, лезут сразу. Курю, а у самого руки аж трясутся от одной лишь мысли о добыче, такой легкой, такой сердцу моему милой… И тогда Красавчик допускает ошибку номер восемнадцать. Чтоб его черти взяли! Садится, но далековато и в таком углублении, что весь в него уходит, не видать его, да и сам он не может глазками постреливать! Ну знаю, что близко, а дальше-то что? Он сам в ложбинке этой уже раз сто, наверное, понял, что допустил ошибку номер восемнадцать, да только неудобно ему сейчас вставать, повода нет. А красивый! Джинсы в руке нес, наверняка их себе под голый зад подложил и уселся своей волосатой рыжей жопой. Небось, елозит там, да только без толку, потому что дюной прикрыт полностью. А мне тоже неудобно, потому что кадреж кадрежом, но мы делаем вид, что незнакомы, что все это только случайность, потому и будоражит. Не в кассу мне как-то встать, задницу поднять да подойти. Вижу, дымок из его ложбинки идет. Никак, знаки дымом мне подает? Ах, как бы мне хотелось уметь дымом написать в воздухе слова любви, но моя сигарета давно погасла (и раз — в коробочку; я не сорю!). Через пятнадцать минут мне становится все равно, удобно, неудобно, в конце концов направляюсь туда поверху, смотрю — а там пусто! Исчез! Только просиженное в песке место. Но как? Если бы он встал и пошел по пляжу, я бы его заметил! Вверх должен был пойти, в дюны. Битые полчаса прочесывал я территорию, никакого результата, как в воду канул! Фата-моргана…

Вдруг смотрю — пляжная кабинка из лозы. Но что в ней, а вернее, кто в ней сидит! Цыганка. Ногу на ногу закинула и газету читает.

Мне о ней еще Паула рассказывала, что у нее есть стопроцентный способ снять натурала. Уж она с моим Красавчиком в два счета управилась бы!

— Ты ее знаешь, противная такая, коврами торговала, всю Польшу изъездила, волосы у нее начинались сразу же над глазами… Неприятная. И всегда так: не наводила тень на плетень, а подходила на улице, на заставе, и абсолютно серьезно говорила: «Добрый день, уважаемый, меня зовут так-то и так-то, я — гомосексуалист и хотел бы вам кое-что предложить, вы не пожалеете, честное слово, останетесь довольны, разрешите изложить суть дела». И садится с тобой на лавочке и дальше такими словами (а телок-то думает, что она из сумки достанет какие-нибудь товары и начнет их рекламировать): «Я сделаю вам минет, останетесь довольны, по полной программе все вам сделаю, бесплатно, здесь, сейчас, вон за той стеночкой, подумайте, я говорю серьезно…» И ни разу при этом не улыбнется! Такая серьезная, как будто впаривает кому-то новейший пенсионный фонд или страховой полис. И соглашались люди.

Ладно. Через некоторое время встречаю я Цыганку здесь, в Любиеве, в плетеной пляжной кабинке… Газету прочь кинула и бурно приветствует, и, в мужском роде о себе говоря, рассказывает о своем недавнем приключении в Островце. И, как всегда, серьезная такая и брови супит.

«Ехал я, — говорит, — по делу в Островец. За тайваньскими коврами на продажу. Сажусь в Островце в такси, мужик такой видный (ворчит чего-то, на жену жалуется, на детей), и как только мы отъехали немножко, я ему так говорю, — и тут Цыганка становится еще серьезней, молитвенно складывает руки, слегка наклоняется и говорит: — Послушайте, я могу вам кое-что предложить. А именно: я заплачу по двойному тарифу, в два раза больше против того, что будет на счетчике, и еще накину, но вы уж, пожалуйста, примите мое предложение. Позвольте мне сделать вам минет. Не пожалеете, здесь, быстренько, притормозим в лесочке, а я вас в один миг ублажу, по полной программе, и в себя, и как вам захочется, жена вам лучше не сделает. Назло жене (учла, что тот жаловался на жену…), вы только расслабьтесь, и все будет в порядке. Честное слово. Останетесь довольны».