есть, к нему не пришли… Значит, либо пришли только ко мне, потому что посчитали меня самым опасным, либо пришли ко всем, кроме Константина. Потому что он сам им и стукнул… Впрочем, сейчас обратиться мне всё равно больше не к кому…

– Слушай, Костя, тут ко мне какая-то толпа народу заявилась…

– В смысле?

– В прямом. Они в штатском…

– То есть, думаешь, из органов они?

– Не знаю… – Следовало всё же не запугивать Инсарова уж слишком-то. Лучше было использовать его для разведки. – Нет, наверно, не из органов… Не думаю… Наверное, какие-то придурки… Только я их опасаюсь… Слушай, а можешь по дружбе узнать, кто такие? На тебя-то им, наверно, всё равно…

– Ладно, не вопрос, – сказал сосед.

Я положил трубку и через несколько минут услышал на лестнице какие-то шаги – наверно, его. Потом внизу раздались какие-то голоса. А дальше пошло томительное ожидание.

«Его арестовали», – понял я.

А может, это он им и был нужен? Может, ко мне по ошибке они заявились? Я-то что? От меня ничего не зависит. А Инсаров – он-то знатный антисоветчик!

Значит, есть шанс, что сейчас они заберут его и на том удовлетворятся…

Может быть, уже и безопасно…

Сейчас досчитаю до ста и в окно посмотрю.

Один… Два…

Зазвонил телефон.

– Да!

– Слушай, – сказал Костя. – Это всё из монтажного техникума народ. Говорят, на похороны Марии Ивановны. Она, что, умерла? Ты ж сказал, что они все на отдых уехали.

– Так и есть! – ответил я мгновенно, начиная вспоминать, как началась вся эта тема про смерть бабки. – Это кто-то, наверно, так зло пошутил. Может, они ей звонили, да попали не туда, а им там и ляпнули, мол, умерла. Ведь так может же быть?

– Может, – согласился Константин. – Так, наверно, и было.

– Слушай, а можешь еще раз к ним выйти, сказать, что всё это ошибка? Я тут долго претворялся, что не дома, неудобно как-то будет…

– Ладно, – вздохнул Констатин. А потом то ли в шутку, а то ли не очень добавил: – Но ты мой должник!

– Согласен, – сказал я.

Потом положил трубку и подумал: «Должник, как же! Ещё не хватало быть должным таким, что Союз развалили!».

15.

Очухавшись после вторжения бабушкиных коллег, я отправился на поиски жратвы.

И мне повезло!

В магазине я встретил говядину.

Правда, это были не самые привлекательные куски и состояли они в основном из костей. Но я где-то слышал, что кости для супа годятся.

Внезапно пришло понимание, что я не ел мамкиного борща уже целых четыре дня.

Ну и ну!

Таких перерывов в борще я не делал с тех пор, как меня отцепили от сиськи.

Что же делать? Снедаемый тоской по привычному супу, я решил сварить его самостоятельно. Набрал всего того, что нужно в борщ – или, по крайней мере, в моё представление о борще. Только вот сметану опять взять не удалось: бидона не было. Ну ладно. Из натуральных советских продуктов должно получиться ещё вкусней, чем при Путине со сметаной.

Подойдя к своему подъезду с полной авоськой, я сперва не обратил внимания на девочку-старшеклассницу, сидевшую на лавке у подъезда. Но, завидев меня, она встала и обратилась:

– Дяденька, простите! Вы из этого подъезда?

Я оглядел её. Коротенькая юбка, белые гольфики. Стрижка под Мирей Матье. Тяночка ну чисто для обложки бояр-аниме какого-то! Ко мне такие хорошенькие ещё ни разу первыми не обращались! Наверно, я ей нравлюсь… Лет-то ей, конечно, ещё мало, но, вон, сиськи уже выросли!

– Из этого. А что?

– Вы знакомы с Колобковыми? Они из девятнадцатой квартиры.

– Ну, может, и знаком. А дело в чём?

– Так значит, знакомы?

– Допустим.

– В общем, их сын Юра – мой хороший друг. Говорят, у него мама умерла, а папа запил. Я пришла, звоню – никто не открывает. Беспокоюсь. Вы что-нибудь знаете? Как они там?

– Юра – твой друг? – удивлённо спросил я.

Внутри что-то ёкнуло. В этой девочке было что-то такое… Кажется, она понравилась мне не только из-за мини-юбки и юных сисичек…

– Звать-то как тебя?

– Лена.

– Антипенко?

– Ой, а откуда вы знаете?

Мне ли не знать девичью фамилию своей матери! Это же ответ на секретный вопрос на всех моих почтах!

Эх, маманя… Постарела ты со мной-то…

Вот какая, стало быть, была…

Изрядно потрепал тебя капитализм. Гегемония Америки измучила. При советской власти любо-дорого взглянуть было! А теперь из-за проклятых либерастов вся в морщинах…

– Про тебя мне рассказывал Юра. Я дядя его, брат отца. Они все в санаторий уехали, я в их квартире пока что. А что мать умерла это глупости. Сплетни тупые.

– Ну и слава богу! – выдохнула Лена. А потом ещё добавила: – Я, дяденька, не верую, не думайте. Я так.

– Да я и не думаю, – отозвался я, вспомнив, какое количество икон развешано мамкой теперь у нас дома.

– Спасибо вам! Ну, я пойду.

– Погоди!

– Что такое?

– Ты это… ну… Ты борщ варить умеешь?

– Ну умею, – Лена удивилась. – А в чём дело?

– Зашла бы, сварила мне, а? Вот продукты все куплены…

– Ещё чего!

– А что в этом такого? Заодно и прибрала бы…

– Да вы, дядя, с дуба рухнули!

Мать развернулась и двинулась прочь от подъезда.

– Да я заплачу! – крикнул я.

Она не среагировала. Через секунду я подумал, что обещание денег, наверное, прозвучало грубо и непристойно, особенно от мужика юной девушке. Так что я ещё добавил:

– Я тебя насиловать не стану, ты не думай!!!

Тут мать припустила бегом.

Я кинулся следом – ещё не хватало, чтоб Ленка решила