— Не знаете? А кто же знает?

— Кажется, начинаю догадываться, — добавила она нежно.

Когда я вернулся с наполненными рюмками, Дженни уже пересела из кресла на кушетку и показала на место подле себя, предлагая мне сесть. Как только мы оказались рядом, она повернулась ко мне, упершись одной рукой в стену, пристально вгляделась в мое лицо и коснулась своим коленом моего.

— Ну, — сказала хрипло, — расскажите мне о вашей жизни, Рик Холман.

— Это омерзительно. Не захотите слушать.

Она наклонилась ближе. Я скользнул беглым взглядом по ее груди, и мои глаза остекленели от ошеломляющего зрелища, открывшегося за вырезом платья.

— Тогда скажите, почему, потратив столько времени и доказав вам, что я не шлюха, — нежно прожурчала она, — я веду себя так, словно так оно и есть на самом деле?!

— Было бы приятно думать, что вы собираетесь принять решение и получить побольше благоразумного опыта. Но я слишком робок, чтобы надеяться на это.

Дженни засмеялась — это было похоже на мурлыканье тигрицы — и притянула меня к себе. Ее губы на мгновение показались холоднее моих, потом она откинула голову и положила обе ладони мне на грудь. Спустя мгновение ее губы вернулись, а руки начали исследовать мою грудь и спину короткими ласковыми движениями, явно рассчитанными на то, чтобы довести меня до неистовства. Это была игра, в которой требовались два игрока, поэтому я тоже положил обе руки на ее грудь и уже собирался исследовать всю эту чудесную территорию аналогичной серией ласкательных движений, когда она вдруг отскочила на другой край кушетки.

— Не сейчас, Рик. — И поспешно натянула свои мизинчиковые лямочки на плечи. — Это... Это так неожиданно. — Ее улыбка сожаления несколько запоздала.

— Как скажешь, Дженни, — скромно отреагировал я. Она подняла свою рюмку и отпила глоточек скотча, словно очень нуждалась в нем, потом снова улыбнулась.

— Вы паршивый собеседник, Рик Холман. Расскажите мне.., о вашей работе, если не хотите говорить о себе.

Ее колено снова дотронулось до моего, словно обещая вознаграждение после моего рассказа.

— Поскольку нет предела моему возмущению вашим сарказмом и вашей характеристикой, милая Дженни, — весело сказал я, — поведаю вам самую очаровательную историю, какую вы когда-либо слышали. Это не только самая очаровательная, но и самая смешная история. Вы умрете со смеху, обещаю. И, как все великие истории, она о тех, кого вы знаете очень хорошо.

Ее глаза обшарили мое лицо в поисках разгадки, потом она облизнула губы и небрежно улыбнулась.

— Это кажется интересным, Рик. Давайте, начинайте!

— Сегодня днем я навестил Дона Таланта, — начал я. — Этот парень, может быть, и незаменим для кассовых сборов, но для меня он просто ничтожество. Знаете, единственный способ, которым он может поддержать беседу, — это выцарапывать строчки диалогов из старых фильмов.

— Ну и что? — возразила она, поежившись. — У каждого свое мнение о Доне. Но продолжайте.

— Я видел его медицинскую сестру — это самая сексуальная сестра, какая только может быть. Блондинка с не правдоподобным нижним ярусом! А уж как она им виляла, когда...

— Можете опустить анатомические подробности, г посоветовала Дженни.

— О'кей! — Я бросил на нее укоризненный взгляд, но она предпочла его не заметить. — Так вот, когда я вошел в спальню, он смотрел телевизор.

Короче, я описал мой визит к раненому, ничего не пропустив, уделяя внимание мельчайшим подробностям. Это длилось чертовски долго, как мне показалось, но наконец я достиг кульминации и буквально захлебнулся от смеха.

— Можете представить себе Дона, жаждущего доказать самому себе, что с мужской потенцией у него все в порядке? Наверное, говорит ей ласковые слова, ищет подхода к ее сердцу? А она вдруг заявляет, что сходила по нему с ума с самого начала, сбрасывает белую униформу, потрясает своей восхитительной грудью, вздымающейся от страсти, откидывает одеяло и прыгает к нему... — Я схватился за бока, покатываясь со смеху. — Ну, разве не смешно?

— Думаю, что это одна из самых отвратительных и жалких шуток, какую мне когда-либо доводилось слышать, — произнес металлический голос. — Нужно иметь совершенно извращенное мышление, чтобы выдумать такое... Это низко и омерзительно.

Увидев холодный, злобный блеск в глазах Дженни и ее побледневшее от ненависти лицо, я перестал смеяться.

— В чем дело, милая? — спросил я, изобразив крайнее удивление. — Мне казалось, вам понравится этот рассказ, поскольку вы хорошо знаете, какой разгильдяй этот Талант. — Проглотив комок в горле, я попытался развить мысль дальше:

— Если иметь в виду, что вы лучшая подруга Моники и все такое...

— Вы — негодяй! — прошептала она.

— Стерва! — парировал я.

Что? — Дженни вздрогнула, словно получила удар по лицу.

— Лучшая подруга Моники! Да с такой лучшей подругой, как вы, ей не нужны враги. Верно?

— Вы в своем уме? — грубо выкрикнула она.

— Может, вы когда-то и были лучшей подругой Моники, но с тех пор, как стали любовницей ее мужа, все изменилось. — Я помолчал, зажигая сигарету. — Кто вы для Моники с той поры? Поскольку все это происходило под носом у вашей лучшей подруги, она ничего не замечала...

Дженни пыталась выдержать мой взгляд — и не смогла.

— Это наглость сверх всякой меры! — воскликнула она, но фраза прозвучала неубедительно и фальшиво.

— Вот почему после того, как Брюнхофф позвонил вам и сказал, что Дон с Каролой Руссо в горах, вы не могли дождаться момента, когда отвезете туда Монику и удостоверитесь, что это правда. Вы, милая, дамочка непростая, вам удалось проглотить собственную обиду и воспользоваться очевидным преимуществом сложившейся ситуации. Вы надеялись — вдруг Моника так разъярится, что даже разведется с ним? Потому что были чертовски уверены, что, получив такой шанс, запустите когти в Таланта и у него не будет никакой возможности от них освободиться. — Это ваша нелепая фантазия! — упорствовала она; но упавший голос выдавал ее поражение.

— Вы совсем не выглядели встревоженной судьбой своей лучшей подруги, когда мы с вами встретились там, в горах, — напомнил я. — Даже пытались задержать меня как можно дольше разглагольствованиями в ужасно живой и чарующей манере — помните? Полагали, чем больше будет Моника в доме с Талантом, тем больше в ней накопится злости. Только ваша затея сорвалась, поскольку его там не было вовсе. Наверняка весь обратный путь в машине вы играли на оскорбленных чувствах Моники, — продолжал я жестоко. — Знали, что если она сообщит в газеты о случившемся, гордость и положение в обществе вашей лучшей подруги заставит ее пойти на развод. Но это тоже сорвалось, когда Нельсон путем шантажа заставил Монику замолчать. Выстрелы, конечно, беспокоили вас, но еще больше интересовало, от кого Брюнхофф узнал, что вы любовница Дона. Вы понимали: кто бы ни был тот человек, который рассказал Брюнхоффу о вас, его ничто не остановит, если он захочет сообщить об этом и другим, Монике, например. Думаю, вы сказали мне правду только однажды, когда упомянули о том, что позвонили Брюнхоффу. Вы тогда попросили его назвать вам имя информатора. Но когда и это не вышло, клянусь, могу поспорить на что угодно, вы сами предложили ему страстный вечер в его квартире в обмен на имя, которое было вам так нужно! Хотели добыть его любой ценой! — Неожиданно я снова рассмеялся. Но даже это сорвалось. Мое посещение Брюнхоффа оставило его совсем не в гостеприимном настроении. Тогда вы придумали то, что сделали сегодня. Сочинили предлог, под которым навестили меня, ради единственной задачи — узнать, что Брюнхофф рассказал мне прошлым вечером. — Тут я выдержал паузу, медленно покачав головой. — Кстати, этот прием — «тискай, но за это плати» — довольно старомодный. Так вы больше проиграете, чем выиграете.