Отец сказал это с такой наивной радостью, что Полетт показалась себе более старой и умудренной жизненным опытом, чем ее отец.

– А что касается «Харрисон энджиниринг» и моего внезапного исчезновения, – тяжко вздохнул Рональд, – все считают, что мне просто стало дурно и потому меня вывели из здания. Конечно, моя секретарша и главный бухгалтер знают правду, но они не проболтаются. Мне еще очень повезло. Между прочим, я не так уж медленно соображаю, как вам с Франко, быть может, кажется.

– О чем ты? – спросила Полетт, не уловив смысла его многозначительной улыбки.

– Даже несмотря на то что мне удалось убедить Франко, что я вовсе не собираюсь сводить счеты с жизнью, – твердо заявил Рональд, – он все равно оставался необычайно великодушен. И я усматриваю в этом лишь одну-единственную причину… – Полетт выпрямилась на стуле. – Он влюблен в тебя, дочка.

Полетт попыталась изобразить смех.

– Он предложил мне работу, папа. Вот и все!

Печально улыбнувшись, отец покачал головой.

– Ты что, считаешь себя незаменимым специалистом? Ты даже не умеешь быстро печатать на машинке. Не думаю, что он везет тебя к своей семье на Барбадос лишь из-за одних твоих секретарских способностей. Во всяком случае, если это действительно так, его ждет немалое разочарование.

Полетт не знала, что сказать, но отец, по-видимому, и не ждал ответа. Он был проницательным человеком, и ей следовало бы понимать, что он всегда найдет дыры в этой шитой белыми нитками истории. Франко в нее влюблен? Сомнительно. Она не видела его уже три дня, с той последней ночи.

Франко исчез после завтрака, а ее отвезли домой. Вчера позвонил его помощник Протос и сообщил о времени, когда он заедет за Полетт, чтобы отвезти ее в аэропорт. А заодно и известил ее, что мистер Беллини сможет присоединиться к ним только в Майами, на последнем этапе путешествия.

Теперь, после того как отец распрощался с ней, стремясь подготовиться к ожидающим его переменам, Полетт осталась наедине со своими смятенными чувствами. К ее изумлению, Франко сделал все, чтобы помочь отцу и вместе с тем не унизить его достоинства. Он оказался гораздо благороднее, нежели она ожидала. Ей приходилось признать, что она явно недооценивала Франко. Но с другой стороны, уныло размышляла Полетт, он вовсе не проявлял столь благородных черт своего характера тогда, шесть лет назад. Он был безжалостен, самонадеян и агрессивен. Полетт мучительно пыталась убедить себя, что любила Арманда. И все же ей приходилось признать, что Арманд обманул ее веру в него.

Ему нужно было сказать ей правду. Ему не следовало притворяться. Он не имел права использовать ее для того лишь, чтобы заглушить подозрения своей семьи относительно его сексуальной ориентации, тем самым погружая их обоих в пучину страданий и бесконечного притворства. Отчего же она обвиняет Франко в невзгодах своего брака? – спрашивала Полетт себя сейчас. Ведь правда состояла в том, что ее супружество закончилось бы катастрофой, даже если бы она никогда и не встречалась с Франко… Получается, что, признавшись Арманду в своем «животном» влечении к Франко, она дала тому повод, которым он мог прикрываться. Арманд позволил Полетт поверить, что именно ее проступок держал его в стороне от ее постели. Прошло очень много времени, прежде чем она поняла, что он избегает физической близости с ней по другой причине.

А тем временем она, терзаемая укорами совести, возненавидела Франко и продолжала ненавидеть его с каким-то просто идиотским неистовством. Именно на нем сфокусировалось ее горькое разочарование в жизни. Но здравый смысл подсказывал Полетт, что она никогда не стала бы столь привлекательной для мужчины, которого столь откровенно ненавидит. Нет, на самом деле ненавидела она те неконтролируемые реакции, что возникали у нее в присутствии Франко, ненавидела свою неудержимую тягу к этому мужчине – и глубоко стыдилась своих чувств.

Итак, нервы ее были на пределе. Она почти не спала последние несколько дней. Полетт не могла выбросить Франко Беллини из головы, и это пугало ее.

В Майами Полетт поднялась на борт роскошного частного самолета и, слегка нахмурив брови, оглядела великолепный салон, отделанный ценными породами дерева.

– С ума сойти! Можно подумать, я королева Англии!

Протос рассмеялся.

– Мистер Мендоса любит, чтобы его гостям было удобно.

– А кто такой мистер Мендоса? – поинтересовалась Полетт у симпатичного смуглого парня, официальность в тоне которого постепенно пропадала по мере продолжения их совместного полета.

Протос окинул ее удивленным взглядом.

– Вы что, шутите?

– С какой стати? – Полетт опустилась в прохладное кожаное кресло, размышляя, когда же появится Франко.

– Карлос Мендоса – это отец Франко, мисс Харрисон, – с величайшим почтением в голосе произнес он. Полетт замерла, пораженная, а Протос улыбнулся. – Надеюсь, это имя вам что-нибудь говорит?

– Да, конечно, – пробормотала Полетт пересохшими губами. Карлос Мендоса был одним из богатейших людей в мире и последние годы прожил затворником, побуждая средства массовой информации сочинять про него самые невероятные истории и сравнивать его с покойным Говардом Хьюзом.

Протос внимательно изучал ее лицо.

– Вы действительно не знали, – сообразил он с нескрываемым удивлением. – Но ведь об их родстве широко известно. Франко отказался от фамилии Мендоса и много лет назад взял фамилию матери.

Черт бы побрал этого Франко за то, что не сообщил мне о таких деталях, в сердцах подумала Полетт. Она ведь моментально бы попала впросак, стоило только в соответствующей компании обнаружить свое невежество. Карлос Мендоса умирает, и пресса до сих пор не ведает об этой сенсационной новости. Весь капитал, сумма которого превосходит разумение, скоро перейдет в другие руки. Франко играет на гораздо более крупную ставку, чем она даже могла себе представить. Наследство, ради которого многие решились бы и на убийство, не говоря уже о лжи и притворстве.

Полетт была глубоко потрясена тем, что узнала. Ярость, в которую пришел Франко из-за того, что она не рассказала ему о депрессии отца, поразительная доброта, с которой он в результате отнесся к нему… оба эти события продемонстрировали новые свойства изменчивой натуры Франко. Но теперь Полетт ощутила, что и эти ее новые открытия мало что дают для постижения его образа.

Потребовал ли Карлос Мендоса от сына вступления в брак как непременного условия для получения наследства? Полетт не могла придумать иного повода, ради которого Франко решил бы пойти на обман. Но возможно ли, чтобы человек, подобный Мендосе, согласился, что двадцатишестилетняя вдова, не имеющая практически ни гроша за душой, станет подходящей избранницей для его единственного сына и наследника? Интрига закручивается, со страхом подумала Полетт. Неужели она опять влипла в какую-то неприятную историю?

Сначала раздался мелодичный голос стюардессы, потом Полетт подняла голову и увидела Франко, идущего от кабины пилота. Он плавно опустился в кресло напротив нее. В летнем изысканном кремовом костюме, выгодно оттеняющем золотистый цвет его кожи, Франко был удивительно красив. Несомненно, не одна дамская головка повернулась ему вслед, когда он шел к трапу самолета. Что и говорить, редкая женщина устоит перед столь неотразимым мужчиной.