Два года назад Соединенные Штаты взялись эту винтовку усовершенствовать и продать Турции. Но когда они ее продадут и доставят в Турцию, предстояло узнать, а заодно и приобрести образец.

Человек, который купил у турецкого офицера новую английскую винтовку, был в розыске. Его настоящие имя и фамилия — Иван Хаджидимитров. В придунайских городах он готовил восстание, до разгрома подполья был членом революционного комитета в Гюргево.

Константин Фаврикодоров встретился с ним случайно. В Свиштове заглянул к своему старому другу, товарищу по габровской гимназии Славкову. Никола Славков был другом Христо Ботева. Этого писателя и революционера знала вся Болгария. У Ботева были крепкие связи в городах с крупными гарнизонами.

После приветствий Никола спросил, каким ветром Константина занесло в Свиштов. Тот загадочно улыбался, но толком ничего не объяснил. Тогда Никола стал рассказывать о себе. Оказалось, он торговец, товар привозит чуть ли не со всей Европы.

— И оружием торгуешь? — спросил Константин.

— Нет, но если надо, могу торговать и оружием. Какие системы тебя интересуют?

— Новая винтовка, которая поступает в турецкую армию.

— У меня есть целый набор охотничьих ружей. Есть бельгийские.

— Куплю винтовку нового образца. Для друга.

Славков уточнять не стал, для какого именно друга, но труда не составило догадаться. Константин признался, что все эти годы он жил в России, защищал Севастополь, русский царь наградил его орденом.

— Я тебя сейчас познакомлю с человеком, который поможет купить подарок для твоего друга.

И Никола вышел в соседнюю комнату. Вернулся с широкоплечим улыбчивым парнем. На вид ему было лет тридцать, не больше. На нем были рыбацкий свитер и кожаные брюки с широким кожаным ремнем. Такие ремни носят портовые грузчики.

Мужчины подали друг другу руки.

— Иван.

— Костя.

— Я вас, Костя, знаю. Вы сопровождаете русскую экспедицию.

Константин опешил. Вот тебе и конспирация!

Чтобы гость не задавал лишних вопросов, Иван Хаджидимитров, не переставая улыбаться, сказал:

— На той неделе вы гостили у Григора Начовица.

— Гостил. Но вас там не было. А может, вы и были, но я вас не заметил.

— Верно, не заметили. Ночь была темная, с дождем. Я проследил за вами, куда вы пойдете. Вы пошли на постоялый двор. Вас встретил кто-то из своих.

— Часовой.

— Я так и догадался. Порядок у вас армейский.

Хозяин дома не дал Ивану говорить.

— Иван, ты слышал, о чем мы толковали?

— Да. Завтра же отправляемся в Рущук.

И там Иван, разыскав знакомого офицера, предложил ему золото за карабин. Офицер долго раздумывал, не решаясь принять золото. За утерю оружия, как и за утерю секретных карт, в турецкой армии наказание одно — смерть с отсечением головы. Но золото предлагают не каждый день, к тому же не при свидетелях. Видеть мог только Аллах. На этот счет у турецких мусульман припасена чудесная пословица: «Аллах не заметит — свинья не съест». Офицер позаимствовал карабин в соседнем таборе, в соседнем таборе офицер остался без головы.

Иван Хаджидимитров, конечно, догадывался, что здесь не обошлось без воровства. А в какой армии не воруют? В турецкой армии с особой жестокостью наказывали за воровство, но воров не убывало. Золото, оказывается побеждало любой страх. За него, оказывается, у мусульман можно купить даже Аллаха.

Не кто иной, как Иван Хаджидимитров, предложил карабин переправить в Зимнич.

— К утру вернемся, — заверил Иван. — Оружие надежно спрячем, а когда вы переберетесь в Румынию, заберете. Я к тому времени буду на месте. За голубями приеду.

— За голубями? Зачем они?

— Не турецкой же почтой отправлять донесения? Через Дунай голубь летит быстрее, чем мы плывем на лодке. На лодке нас могут и подстрелить. А голубя перехватит разве что ястреб.

«Эврика!» — обрадовался Костя. С Николаем Дмитриевичем они ломали голову, как лазутчикам держать с вожатым связь.

Голубиная почта изобретение не новое, но у болгарских революционеров этот вид связи действует безотказно. Почему не взять его на вооружение здесь, на этом театре боевых действий, если война будет неизбежна?

Николай Дмитриевич уточнил:

— Как давно революционеры пользуются этим видом связи?

— Надо будет уточнить.

— И еще уточните, каково противодействие неприятеля. Сомневаюсь, что неприятель не замечает голубей, регулярно летающих через Дунай. На яд есть противоядие. И грех будет не узнать его заранее.

По лесам и виноградниках Придунавья уже бродило предзимье. Северо-восточные ветры несли на Балканы заморозки и снежную крупу, начисто выдули с полей осеннюю позолоту, развеяли остатки тепла. В поле среди полегшего разнотравья геодезисты не столько чертили угольники, фиксируя съемку местности, столько горячим дыханием грели руки. Предательски подводили окоченевшие пальцы. По-прежнему при помощи буссоли фиксировали градусы, минуты и секунды угловых величин топографических объектов, переносили их на планшет. Вечерами холодную буссоль не сразу вынимали из чехла, давали ей нагреться до комнатной температуры, «отпотеть», как говорили геодезисты, фланелькой протирали оптику, и буссоль до завтрашнего утра опять прятали в кожаный чехол.

Наступил день, когда уже буссоль вынимать из чехла не потребовалось. Из Константинополя приехал секретарь русского посольства в Турции. Он разыскал экспедицию в Свиштове, капитану Артамонову передал пакет. В пакете было письмо профессора Обручева.

Профессор, как всегда, был предельно краток: «Возвращайтесь».

Николай Дмитриевич показал письмо секретарю посольства. Этого человека, широкоскулого блондина, похожего на казанского татарина, он где-то видел, но не в Константинополе, где имел честь передать султану каталог карт.

Вспомнил. В Академии Генштаба. Спросил:

— Вы когда кончали наше учреждение?

— В том же году, как и вы, господин капитан. Я учился на страноведческом факультете.

Таким образом, знакомство состоялось. Лишь теперь, на турецком берегу, на границе Порты и Румынии, капитан Артамонов узнал, что его соученик по академии капитан Пряхин следил за передвижением экспедиции, в случае конфликта с местными властями готов был прийти на помощь.

О нападении бандитов русское посольство узнало из турецких газет. Как и предположил Фаврикодоров, нападали черкесы с целью похищения людей. Посольство уже занималось поиском унтера Балабанова. Выкрали его в Одессе, а продали на рынке в Тульчи, в городке, где гирло Дуная разделяется на три рукава. Гирлом владела Порта. В нескольких верстах юго-восточней лежала в руинах взятая Суворовым крепость Измаил, теперь уже принадлежавшая Румынии. Туда черкесы и доставили плененного унтера. Следы его затерялись на берегах Мраморного моря, в порту Кючук, на рынке торговли рабами из славянских стран.