– Кого тут грабанули? – поинтересовался парень. – Пройдемте, – когда я поднял руку и открыл рот. – Что у вас в пакете?

– Брюки.

– Покажите, – подозрительно сдвинул брови. Мимика лица чрезвычайная.

Убедившись, что у меня там всего лишь штаны, а не пояс шахида, малолеток открыл замок на решетке и пустил меня внутрь.

Мы прошли по коридору, миновали еще одну решетку и очутились в небольшой комнате. Посредине стул и стол. Младший лейтенант открыл ящик стола, достал несколько листов бумаги, ручку, положил все это передо мной и сказал:

– Пишите на имя начальника РОВД. Вот образец, – он достал еще один лист бумаги, упакованный в файл с перфорацией. – Я сейчас приду.

– А что писать?

– Заявление. Где, когда и что с вами случилось.

– А не лучше ли, – наивно предложил я. – Я вам все расскажу, вы побежите его ловить по горячим следам, а я пока попишу.

– Нет, не лучше. Я никуда не побегу. У меня дел по горло. Пишите.

Он вышел, а я принялся упражняться в эпистолярном жанре, добросовестно вспоминая все подробности происшествия. Через пятнадцать минут получилось две страницы мелким почерком. Из-за разбитых очков устал правый глаз.

В комнате висел неприятный запах, смесь ваксы и дешевых сигарет, еще пробивалась примесь чего-то сладкого, я не смог идентифицировать источник. Наверное, именно так пахнут преступления и человеческие страдания.

В правом углу столешницы чем-то острым было накарябано: менты – козлы. Приглядевшись я обнаружил, что подобных автографов оставлено немыслимое количество. Как только не склоняли бедных стражей порядка. Некоторые сравнения были почти гениальными, что-то меня позабавило. Характерно, что надписи эти пытались уничтожить, замазать, закрасить и даже срезать ножом, но они, как заговоренные восставали из небытия. На знакомство с остальными достопримечательностями этой комнатушки у меня ушло еще полчаса. За это время я успел придумать и решить три сложных примера на порядок действий. Для того чтобы превратить цифры в слова я вначале хотел использовать свое заявление, но потом подумал, что честнее будет пройтись по надписям. Два раза подряд мне выпало слово «обезьяны». Так называли Ментов аж в трех посланиях. Я подумал, что данное слово не может случиться в моей жизни, разве что в качестве метафоры.

Обо мне определенно забыли.

Когда терпение кончилось, я вышел в коридор и направился в сторону дежурки. Долго идти не пришлось: уперся в решетку, которая оказалась на замке. С той стороны прутьев сидел на корточках помятый парень, находившийся в нирване. От него пахло мочой.

Обратный путь тоже результатов не принес, все везде было наглухо заперто. Может быть, удастся уговорить этого типа, чтобы он сходил в дежурку и напомнил обо мне.

Мысль оказалась неудачной, парень на контакт не шел, мычал и закатывал глаза. Мало того, обнаружились наручники на его запястьях.

Такого развития ситуации я не ожидал, ничего не оставалось, как только стоять у решетки, как животное и смотреть в даль. Метрах в двадцати по коридору ходили люди. Кричать я стеснялся.

Младший лейтенант появился через час. Время не прошло даром, я посчитал количество кафельной плитки во всем коридоре, среднюю плотность людей в минуту на один квадратный метр площади и еще много всяких бессмысленных вещей.

– Пришлось выехать на задание, – сообщил милиционер, облизывая испачканные в чем-то жирном губы и ковыряясь во рту зубочисткой. – Ну, давай посмотрим, что тут у нас. – Он сел на единственный стул, нахмурился и углубился в чтение. Я встал перед ним, как нашкодивший школьник. Прочитав мою писанину два раза, опер спросил:

– А куда вы собирались идти после магазина?

– Обратно в отель.

– А вот тут в тексте после улицы и переулка пустые места. Это зачем?

– Я названий не знаю. Думал, вы мне подскажете и впишем.

Он почесал макушку.

– Значит, вы вышли из гостиницы с одной только целью – сходить в магазин и купить брюки?

– Да.

– И потом вернуться в гостиницу?

– Да.

Он сделал паузу, потом выпалил с напором:

– Получается, для того, чтобы сходить в магазин за брюками, вам необходимо было взять с собой, как тут написано, ноутбук за полторы тысячи долларов, тридцать тысяч рублей с копейками деньгами и документы по работе. Без этих вещей вы брюки купить не в состоянии?!

Получалось именно так. Я опять попал впросак. Рука потянулась к очкам. Не мог же я рассказать ему про Жанну.

– Я побоялся оставлять такие ценные вещи в гостинице, – промямлил я.

– Вы не болтайте, внизу у портье есть бесплатный сейф для всех постояльцев. Эта гостиница на нашей земле. Там безопасность на высшем уровне.

– Про сейф я не знал, – это была правда.

– Там везде про это написано. Знаете, на кого вы похожи?

– На кого?

– На человека, который вчера всю ночь пил, потерял казенное имущество и для того чтобы скрыть свои грехи, инсценировал ограбление. Такие штуки у нас не проходят.

– Это не так.

– Где вы были вчера вечером?

– В ресторане. Но, это ни о чем не говорит.

– Ну, вот.

– Меня девушки видели из магазина «Бутик Париж», я у них брюки покупал. Я был с портфелем.

– Они что, в портфель заглядывали? Может вы пришли с каким-то портфелем, набили его тряпками, вышли, изорвали брюки, портфель выкинули и все. – Ничего не скажешь, бурная фантазия. – У вас есть документы, о том, что вы вообще покупали этот ноутбук? Хоть какая-то бумажка о том, что он существовал?

– Ноутбук, деньги и документы видел майор Полупан, – нашелся я.

– Наш Полупан?

– Я не знаю.

– Хотя, майор Полупан в городе, наверное, один. При каких обстоятельствах он видел ваш компьютер?

– Был один инцидент.

– Так вы рецидивист, – милиционер улыбнулся. – Шучу я. Раз Полупан уже имел с вами дело, ему я вас и сдам, – он встал. – Подождите минут пять.

Увидев, что младший лейтенант направляется к двери, я взмолился:

– Пожалуйста, не долго. Я в туалет хочу.

В очередной раз из потерпевшего я превратился в виноватого и просителя.

Правда, мой мучитель был добр ко мне, отсутствовал всего две минуты. Пришел он с Полупаном, у которого лицо за время нашей разлуки стало еще мужественнее.

– Опять набезобразничал? – вместо «здравствуйте» произнес он.

– Почему опять? – возмутился я.

– Значит, все же набедокурил?

– Ничего я не набедокурил.

– Он темнит чего-то, – высказался молодой. – Как будто боится. Какой-то скользкий.