Я знаю, что виноват. Что не позвонил, не успокоил, ночевал не пойми где, про утренний инцидент лучше вообще не думать… Но все-таки это случилось не на пустом месте.

Я действительно осознал, что все эти годы мы с Маринкой не столько пытались узнавать друг друга и жить вместе, сколько подстраивали меня под нее. А я так не хочу. Надо было, конечно, раньше высказываться, но в таких вопросах никогда не поздно. Это ведь моя жизнь, она одна, и неизвестно, сколько мне отмерено. И я понял, что не хочу потом жалеть. Знаю, что буду – всегда найдется, о чем, – но все же лучше минимизировать риски.

Аккуратно закрываю дверь и стягиваю кроссовки, прислушиваясь. Маринка появляется из кухни неслышно, выскальзывает тенью в халате поверх сорочки. Волосы растрепаны, на лице глубокая неуверенность. Не злость. Уже неплохо.

Она только качает головой, а вид такой, что сейчас расплачется. Горечь от того, что ей плохо, впитывается кожей и тут же растекается по телу. Как бы там ни было, я не хочу делать ей больно. Она очень мне дорога.

– Я так испугалась, – шепчет Марина, бросаясь мне на шею и крепко обнимая. Я неуверенно кладу руки на ее талию. И не к месту вспоминаю Ди. Они совсем разные, два полюса, максимально удаленных друг от друга. Маринка такая родная, знакомая, ее запах успокаивает меня. – Собиралась обзванивать больницы. Ты где ночевал? Номер в отеле снял?

Я не успеваю ответить, и слава богу! Маринка тянет меня в комнату, толкает на диван и усаживается сверху. Слишком непривычно и неожиданно, давно она так не делала.

Гладит мое лицо, целует, я аккуратно провожу ладонями по ее бедрам, легко сжимаю, пытаясь выкинуть из головы снова пришедший образ Ди. Чертова девчонка, на хрена она вообще такое вытворила?

– Я так люблю тебя, Дим, – Маринка осыпает поцелуями мое лицо. – Ты прости меня за вчерашнее. Я была не права, тебе тяжело, а я совсем не поддержала тебя. Прости меня, милый. Я очень хочу тебе помочь, слышишь?

Я неловко выдавливаю улыбку. Если бы она только знала, что в момент таких нежных откровений я думал о другой, вряд ли бы продолжила в том же духе. Я отмахиваюсь от мыслей о Ди. Это всего лишь короткий эпизод, ничего не было. Она провоцировала, я отказал. Все, кончено.

И Маринке ни к чему знать об этом.

Она переживает, даже не ругается вон, что не спала ночь, а так оно и было, я ее знаю. И я должен пойти навстречу. Мы семья. Вместе мы справимся. Нельзя просто выбросить за борт восемь лет отношений, пусть у нас и возникли проблемы – мы их решим.

Обнимаю Марину, прижимаю к себе, утыкаясь лбом в ее плечо.

– И ты меня прости, – говорю, пока она зарывается руками в волосами, я улыбаюсь от привычных приятных движений. – Я вспылил и сорвался на тебе. Ты этого не заслужила.

– Все хорошо, – она целует меня в затылок. – Все будет хорошо.

Смотрю на нее, она несмело улыбается. Глажу по щеке, а сам почему-то не могу отделаться от мысли: а будет ли все хорошо? Не знаю. Но то, что не будет, как раньше, это точно.

* * *

– Скоро вернется биг босс, а я свинчу в Англию, – Марк хлопает меня по плечу, зайдя в кабинет. – Осталось немного, Дим, ты займешь мое место.

Я улыбаюсь, кивая.

– Сознайся, страшно? – Марк садится напротив, я пожимаю плечами.

– Есть немного. С тобой, конечно, проще, ты мой тыл.

– Все будет нормально, ты справишься, иначе бы фирма тебя не приняла на работу. К тому же Алексей Евгенич хороший мужик, поможет, если что.

– Бегать за помощью к директору такого предприятия – верный путь получить билет на выход, – усмехаюсь я, крутя ручку в руках.

– Просто ты не знаешь Мелехова. Он мировой мужик, правда. Есть предприниматели от бога, у них просто чуйка на то, стоит или нет заключать контракт. Мелехов из таких. Ты сильно удивишься, когда вы познакомитесь.

– Чему? – смотрю на Марка в непонимании.

– Тому, какой он человек. Честно говоря, у большинства складывается впечатление, что ему бизнес вообще до фени. Такой мужик… Немного не от мира сего.

– Мне даже интересно стало. Но будь от не от мира сего, не сколотил бы состояние, какая бы супер чуйка у него ни была. Бизнес есть бизнес, чтобы вести дела, нужно быть собранным.

Кинув взгляд на часы, добавляю:

– На обед идешь?

– У меня встреча с бывшей женой, – хмыкает Марк, – опять ей что-то надо подписать. Боится, что из Англии я перестану слать алименты. Я же только и жду такой возможности, по ее мнению.

Мы вместе идем на выход, я спрашиваю:

– Сколько вы прожили?

– Два года отношений, четыре в браке. И столько же прошло после развода. Как видишь, если требует подписывать бумажки, так и считает меня козлом, который готов бросить родного сына. При том, что он учится в частной школе, плюс всякие кружки и прочий бред, к которому Люда его приобщает. Подарки на все праздники покупаю, время провожу. Если срастется, учиться поедет в Англию, но до этого еще далеко. Так Люде все мало, помимо того, что я и так деньги даю, еще нужны алименты. Вот скажи, откуда в женщинах такая алчность?

– Не знаю. Возможно, инстинкт? Она просто переживает за сына и хочет любыми путями обеспечить ему хорошее будущее.

Марк искренне смеется, хлопая меня по плечу.

– Наивный ты парень, Дима. Обеспечить она хочет не его, а себя. Привыкла жить на широкую ногу, она ведь после развода так и не работает, хватает того, что я ей даю, плюс периодически мужиков заводит. Сколько крови из меня выпила, ты бы знал, своими требованиями. А чуть что – угрозы, что с сыном не даст видеться. Нормально это? Я бы его себе забрал, если бы было время им заниматься. Но пока, увы, никак… Ладно, погнал я, а то пробки.

Марк идет к машине, я не спеша двигаю по дороге, размышляя над его словами. Как так получается? Ведь наверняка они любили друг друга, когда женились. По крайней мере, верили, что любят. И всего за четыре года их отношения скатились на такое дно, что разойтись стало лучшим решением.

И даже спустя еще четыре года ничего не изменилось. Обиды не забыты, не прощены. Не припомню, чтобы я вообще что-то хорошее от Марка слышал о жене. Два года – достаточный срок, чтобы узнать друг друга, пожить