— Я люблю выносливость и неприхотливость, — ответила Мария Юрьевна. — Не только у верблюда — вообще. И чувство собственного достоинства.

Армену очень нравится, что Мария Юрьевна разговаривает с ними как со взрослыми. Пусть не всегда всё понятно, зато уважительно.

Даже мороженое, которое они успели съесть в зоопарке, было необыкновенным, и вафельный стаканчик не размяк, а хрустел и рассыпался во рту. Армен даже подумал, что необязательно это — продавать мороженое в зоопарке. Всё было и так хорошо, и весело, и дружно. Можно было обойтись и без мороженого. Но они не обошлись — такой уж это был день, щедрый, богатый, праздничный. Как будто хотел сказать ему, Армену, смуглому мальчику с чёрными глазами: «На, бери всё — и веселье, и друзей, и лохматых шакалов, и пыльных медведей, и рыжего льва, и лукавого слонёнка. И ещё на закуску пломбир в вафельном стаканчике. Ты всё равно запомнишь этот день, этот зоопарк — так уж запоминай сразу всё. И Армен понимал, чувствовал. Ему казалось, что его друг Игорь Иванов тоже понимает всё так же.

Игорь ел мороженое, у него остались белые усы над верхней губой. Он слизнул усы и сказал:

— У зебры полоски и у тигра полоски. Сговорились, что ли?

А яркие зебры встряхивали жёсткими гривками, в круглых глазах отражались облака.

Леопард сидел, подвернув под себя хвост, совсем по-кошачьи. Зубы у него как кинжалы. Улыбка? Угроза? Конечно, улыбка, решил Армен.

Тут в клетку вошла девушка в чёрном халате и с ведром, достала из ведра мясо и положила перед леопардом. Он схватил кусок, отвернулся от всех, занялся едой.

— Вы не боитесь? — спросила у девушки Мария Юрьевна. — Неужели совсем не боитесь?

— Что вы! Он же меня знает.

Девушка кивнула, заперла клетку на тяжёлый засов и пошла по дорожке к следующей клетке. Мария Юрьевна смотрела ей вслед, потом сказала:

— И никакой страховки. Вы хоть понимаете?

— Понимаем! — закричали все так громко, что леопард вздрогнул.

Девушка с ведром показалась Армену очень красивой. И хотя она была в рабочем чёрном халате, Армен почему-то вспомнил, как в прошлом году ходил с мамой в цирк и там была воздушная гимнастка в розовой юбочке и маленькой серебряной майке. Она быстро-быстро взбиралась по канату и вдруг полетела под самым куполом. Армен и сейчас помнит, как он почувствовал холодок, будто сам летел там. Гимнастка поймала на лету тонкими руками трапецию и стала весело качаться, сидя на трапеции, как девчонка на качелях, даже ногами болтала беззаботно, как будто дразнила всех, кто сидел внизу. А в следующий миг весь огромный цирк ахнул. Потому что воздушная гимнастка в своей трогательной розовой юбочке вдруг ринулась с сумасшедшей высоты прямо вниз. Как будто нырнула «ласточкой», но внизу была не вода, нет! Твёрдая арена была внизу. Музыка перестала играть. В полной тишине летела она — минуты? Секунды? Армен не знал, он зажмурился. А когда открыл глаза, увидел, что задержала гимнастку тонкая верёвка, прикреплённая к поясу. Почти невидимая верёвочка. «Лонжа называется», — шепнула мама. Красиво, конечно, — лонжа. А если вдруг оборвётся? Ну, не должна, крепкая, наверное. А — вдруг?..

В зоопарке вспомнился цирк, так бывает: одна радость напоминает о других радостях, которые были раньше.

Игорь Иванов тормошит Армена:

— Ты чего это задумался? Ты что, сюда задумываться, что ли, пришёл? Смотри, какие орлы. Нет, ты смотри! Огромные сидят, а крылья у них подрезаны, я точно знаю. А то бы улетели, и привет.

Орлы смотрели полуприкрытыми мудрыми глазами.

— Спят, — сказала Катя Звездочётова. — А про крылья — враньё. Их здесь кормят, вот они и не улетают. А там, на воле, в горах каких-нибудь, их могут застрелить — и останутся только в Красной книге.

Не стал Игорь спорить с Катей Звездочётовой. С ней почти никто никогда не спорит. Катя очень уверенная, у неё сильный характер — она самая главная из всех ребят на продлёнке.

Игорь потащил Армена к птицам фламинго. Вот это да! Они были нежные, розовые перья, тонкие изогнутые шеи. И всё это отражалось в маленьком бассейне.

— Красиво-то как, — сказала рядом Женя Соловьёва.

— Как балет, — добавил незнакомый мужчина с фотоаппаратом. Он стал фотографировать розовых птиц фламинго, а они не двигались, застыли, будто понимали, что их снимают.

И опять Армен вспомнил гимнастку в розовой юбочке. Она была похожа на птицу фламинго.

— Игорь, ты знаешь, что такое лонжа? — спросил Армен.

— Знаю. Верёвка в цирке, — ответил Игорь, — чтобы не упасть сверху. Ну и что?

— Ничего. — Армен смотрел на розовых птиц. Кому-то они напоминают балет. А ему — воздушную гимнастку. Она потом прыгала по арене, посылала воздушные поцелуи, улыбалась. Одним движением она отцепила от себя лонжу, и серебристую верёвочку утянули вверх, под купол цирка — всё опасное кончилось. А девушка с ведром кормит тигров и львов, пантер и пуму. Входит в клетки, и никакой страховки…

— Пора домой, пора, пора, — звала их Мария Юрьевна.

Но продлёнка собиралась медленно. Катя Звездочётова, а за ней Сима заныли:

— Ну ещё немножечко, Марь Юрьна!

И мальчишки тоже просили:

— Ещё полчасика.

Армену так не хотелось уходить. Постоять бы ещё около слона — совсем мало постояли, а там только что вышел из дома слонёнок величиной с рояль. Он сыплет пыль себе на спину, хрюкает от удовольствия. И тигр стал метаться по клетке — туда-сюда, туда-сюда.

А птицы фламинго замерли и любуются своим отражением в спокойной воде.

Кто решает, когда должен кончиться праздник? Всегда решают взрослые. И даже лучшие из них, например Мария Юрьевна, решают неправильно — слишком короткий получился праздник.

— Быстрее, быстрее собирайтесь, дети, — Мария Юрьевна смотрела на часы. — Уже поздно.

Армен побрёл к выходу. Там стоял Игорь Иванов. Ехали троллейбусы, шли прохожие. Была обычная суббота.

Армен любит делиться мыслями с Игорем:

— Что хотят, то и делают.

Игорь кивнул. Армену сразу стало легче: когда тебя понимает твой друг, настроение улучшается.

Мария Юрьевна вывела ребят за ворота. Они немного постояли, поглазели по сторонам, по Садовому кольцу промчались велосипедисты на гоночных машинах, они летели бесшумно, как птицы.

Ребята стояли вокруг учительницы, у них горели глаза, все устали от впечатлений, но не сознавали этого, — казалось, что ходить по зоопарку могли бы без конца, хоть до завтра.

— Кто понравился вам больше всех? — спросила учительница и этим как будто подвела итог.

Ей были к лицу коричневые серьги, глаза тоже были коричневые.

— Фламинго, — сказала Женя Соловьёва.

— Жираф! — крикнул Денис.