– Прошу прощения, что прерываю, мы расположили репортеров в кабинете, сейчас они настраивают аппаратуру, через полчаса будет прямое включение с кинофестиваля, речь уже готова, вас ожидает гример, нужно поспешить.

Штефан соскочил с дивана и, прижав руки Агнес к своей груди, сказал:

– Мне надо идти, сегодня мой фильм выдвинут на премию «Оскар» в номинации «Лучший фильм на иностранном языке». Если я одержу победу, то мне придется произнести речь. Я хочу, чтобы ты пошла со мной и весь мир увидел тебя. В конце концов, именно тебе я обязан своей карьерой. Если бы ты мне не помогла в двух первых фильмах, кто знает, кем бы сейчас был Штефан Шелл.

– Прошу тебя, Штефан, не вмешивай меня в это, я стара и слаба, мое сердце не выдержит даже одного интервью. Я буду неподалеку. Иди.

– Хорошо, пойдемте вместе, – сказал Штефан и гордо возглавил процессию.

Все вместе они спустились по лестнице в холл и прошли через длинный коридор в другую часть дома. Как только они вошли в кабинет, их оглушил невероятный шум. Человек двадцать громко расставляли камеры, осветительную аппаратуру и что-то друг другу кричали. Рядом стоял мужчина и ругался с режиссером о срыве сроков подготовки оборудования. Вся эта публика еле умещалась в кабинете и библиотеке, а тут еще стала крутиться любопытная прислуга с подносами. Штефана посадили за письменный стол, и его окружили гримеры и звукооператор.

Васса огляделась вокруг и сказала Агнес на ухо:

– Эта часть дома выглядит гораздо богаче.

– Это распоряжение его последней жены. Оставили только несколько комнат в том состоянии, которое было при первой жене, остальное вывезено в Ниццу.

– А куда делась первая жена?

– Автомобильная катастрофа пять лет назад. И случилась она вскоре после приобретения недвижимости в Ницце, куда и была нанята служанкой будущая мадам Шелл. Как все складно получается, не правда ли?

У Вассы расширились глаза от удивления. Она посмотрела в сторону Штефана и, вздохнув, сочувственно произнесла:

– Большие деньги, большие проблемы.

– Как мудро подмечено, дорогая! – воскликнула Агнес и потянула девушку за рукав в сторону холла. – Пойдемте, нам тут больше нечего делать.

Они незаметно выскользнули из кабинета и прошли в парадный холл. Там их встретила девушка, которая открыла им дверь. Она удивленно посмотрела на них и спросила:

– А разве вы не останетесь на ужин, посвященный номинации?

– Нет, скажите Штефану, что я плохо себя почувствовала и свяжусь с ним позже. Мой адрес и телефон есть на карточке.

Они вышли на улицу, и Агнес предложила пройтись до ближайшего парка. Было видно, что она не могла справиться со своими эмоциями и надеялась, что быстрая ходьба приведет ее мысли в норму.

– Я сгораю от любопытства, расскажите, как вы познакомились со Штефаном? – сказала Васса, когда они расположились на скамейке в парке.

Агнес вздохнула и начала свой монолог:

– После расставания с Этьеном я переехала к родителям в Вену. Моего отца направили сюда по дипломатической линии, и они часто посещали различные приемы. После развода я была опустошена и раздавлена. Чтобы хоть как-то поднять мне настроение, родители брали меня с собой на любое светское мероприятие, и как-то раз я попала на ужин, где меня и познакомили с Луи. Он тогда был молодым начинающим адвокатом, и основными его клиентами были друзья из венской киноиндустрии. Мы были почти ровесниками, и между нами быстро завязались дружеские отношения. Когда он узнал, что я переживаю болезненный развод, он предложил мне сопровождать его на разные светские рауты. Позднее выяснилось, что Луи питал нездоровую страсть к женщинам старшего возраста и яростно отстаивал свое пристрастие во время дискуссий с друзьями, но из-за общественного мнения со своими избранницами в свет выходить не хотел, это бы испортило его карьеру, и я ему нужна была как девушка для прессы. Так, однажды он поспорил со своим другом, тогда еще никому не известным молодым режиссером Штефаном Шеллом, о том, что познакомит его с потрясающей женщиной, которая даст фору любым его юным подружкам. Этой женщиной оказалась я. У нас была большая разница в возрасте, около пятнадцати лет, и даже тогда это очень сильно бросалось в глаза. Как сейчас помню, был день рождения Луи, и он отмечал его среди своих друзей в кинотеатре, меня как всегда он попросил присутствовать в качестве подруги. Кресла были сдвинуты, а в центре расчищена площадка для танцев, которая примыкала к бару. Там было около двухсот человек. И вот в разгар вечеринки ко мне подходит Луи и знакомит со своим лучшим другом. Штефан был очень симпатичным и обаятельным, но главное не в этом, он обладал такой мощной харизмой, что с первых минут располагал к себе людей и завораживал их. Про их пари я, конечно, ничего не знала, и моя реакция на ухаживания молодого повесы была естественной, я дала ему понять, что мы можем быть только друзьями. Сначала Штефан старался сблизиться из-за пари, но потом я действительно овладела его вниманием и после двух недель ухаживания я сдалась. Роман был стремительным и развивался бурно и страстно. Несмотря на свои молодые годы, он был опытным мужчиной и знал, как вскружить женщине голову. Мы очень быстро съехались, и наши отношения перешли на новый уровень, я даже не могу сказать, когда конкретно я влюбилась в него. Мы проводили каждый день вместе, создавалось такое ощущение, что мы не могли насытиться друг другом.

В то время он снимал свой первый фильм, который впоследствии сделал его знаменитым. Бюджет был очень маленьким, мне и Луи удалось найти инвесторов, но и их вложений хватило только на оплату начинающим актерам, аренду камер и осветительного оборудования. Я была рядом с ним на протяжении всей работы над фильмом, играя роль его ассистента, сценариста, декоратора, костюмера и гримера. Он был очень молод, ему недоставало опыта, но у него хватало терпения прислушиваться к нашему с Луи мнению. Мы прожили счастливо два года, но чем он становился популярнее, тем больше наш союз подвергался испытанию на прочность. После выхода фильма в прокат его стали приглашать на телевидение, печатать в журналах, мы были желанными гостями на всех светских раутах. Все началось с того, что я не смогла поехать с ним на кинофестиваль в Канны из-за болезни моего отца. Его номинированный фильм взял несколько премий, и по возвращении Штефана я просто его не узнала. Уехал он любящим и преданным, а вернулся отчужденным человеком с непомерно раздутым эго из-за подписанного контракта с киностудией еще на два фильма. Он перестал жить у нас в квартире, купил особняк в центре Вены и снял виллу на Лазурном побережье. С этого момента он не мог больше терпеть ничьи критические замечания, он окружил себя людьми, которые возносили и восхваляли его как личность и режиссера. Был нанят целый штат сотрудников, занимающихся раскруткой его карьеры, агент, стилист, секретарь. Порой я не могла пробиться к нему неделями и к концу третьего года мы практически уже не виделись. Из-за его постоянных перемещений во время съемок наше общение стало возможным только по телефону, но даже в этой ситуации я не сдавалась и в каждый наш разговор старалась вложить как можно больше любви, терпения и заботы. Но что бы я ни делала, его мир стал стремительно отдаляться от моего. Самым трудным для меня было наблюдать, как растет его самомнение. Он стал считать себя гением, говорил, что режиссер – это посланник Бога, который через кинематограф несет свою миссию в массы.