Ветлугин был категорически против собак. Марианна как-то заикнулась, что неплохо бы завести сторожевого пса, но встретила неожиданно резкий отпор.

«Как ты себе это представляешь? – накинулся он на Марианну. – Всюду в воздухе носится собачья шерсть! Ночью уснуть невозможно из-за лая. А садовник только тем и занимается, что закапывает вырытые псиной ямы и поправляет испорченные клумбы. Собака все цветы переломает, все грядки испоганит!»

«Пса можно будет держать в вольере, – робко возражала она. – И выпускать побегать под присмотром. Или водить в лес».

«Кто станет с ним возиться? Я не хочу. А Борису и без собаки забот хватает!»

Марианна хотела сказать, что сама позаботится о собаке, но передумала. В конце концов, это усадьба мужа, он здесь хозяин. Вряд ли Ветлугин посчитается с ее мнением.

«У нас нет ни охраны, ни камер наблюдения, – все же сказала она. – Рядом лес. Соседи далеко. Случись что, нам никто не поможет».

Улица Тенистая, примыкающая к лесу, полюбилась зажиточным москвичам. Они приобретали большие участки и строили тут загородные дома, окруженные деревьями. «Поместья» обносили высокими заборами, нанимали сторожа и заводили парочку злобных псов. Постоянных жителей было раз, два и обчелся. Свои дома хозяева посещали наездами, в основном в теплое время года. Зимой или в распутицу улица пустела и казалась безлюдной. В сущности, так и было.

«Ты воров боишься, дорогая? – криво усмехался Ветлугин. – Зря. Красть у нас нечего. Деньги я держу в банке, а вещей не жалко. Стащат, новые купим».

Вот и весь сказ.

Однажды во двор Ветлугиных через открытую заднюю калитку случайно забежала лохматая дворняжка.

Марианна хотела вынести ей отходы от обеда, но собачка повела себя очень странно: завыла, юркнула в сарай и забилась в угол. Садовнику пришлось на руках выносить ее за забор.

«Видишь? – посмеивался муж. – Собаки у нас жить не будут. Им здесь не нравится. Они порядка не любят».

Марианне это почему-то показалось плохим предзнаменованием. Она жила словно в ожидании беды.

По ночам она лежала, прислушиваясь к ветру за окнами, к шорохам и потрескиваниям в комнатах, к странным звукам в дымоходе.

Теперь, оставшись одна, она опасалась, что по дому будет бродить тень покойного мужа, его неприкаянная душа. Как ни крути, а умер он не своей смертью.

Организацией похорон занимался адвокат Ветлугина. Печальная церемония прошла для Марианны как в полусне. Ей что-то говорили, она что-то послушно делала…

Когда дорогой лакированный гроб опускали в яму, один из рабочих оступился, отпустил веревку, и гроб накренился, нырнул вниз и со стуком упал на дно могилы. Горстка присутствующих с возгласами ужаса попятилась, Марианне стало дурно.

Она пришла в себя в машине адвоката, который нервно откупоривал пузырек с нашатырем. К счастью, нашатырь не понадобился. Вдова очнулась, отдышалась и спросила, скоро ли все закончится…

Ее мама стояла рядом с машиной, заглядывала внутрь и качала головой в черном платке.

«Не думала, что придется зятя хоронить, – сказала она адвокату. – Жалко дочку. Не везет нам с семейной жизнью…»

«Крепитесь, – с притворной скорбью отвечал тот. – На все Божья воля».

На поминках мать уговаривала Марианну съесть хоть что-нибудь. Но та не могла проглотить ни кусочка. В горле образовался комок, а в ушах все еще стоял стук падающего гроба.

«Это плохой знак… – прошептал кто-то из присутствующих. – Когда гроб падает…»

Продолжения фразы Марианна не расслышала. Помешала мать, которая забормотала ей на ухо, что надо выпить водки «за упокой души усопшего» и поплакать.

«Поплачь, Мариша… слезы-то, они горе смоют…»

Марианна поднесла к губам рюмку, с трудом глотнула и закашлялась. Мать подала ей воды с плавающей долькой лимона…

После поминок вернулись домой в машине адвоката.

«Заночевать с тобой?» – предложила Антонида Витальевна дочери.

Марианна отказалась.

«Спасибо, ма… не надо. Я должна привыкать жить одна».

Просидели дотемна в роскошной кухне-столовой, выслушали адвоката. Он растолковал женщинам подробности прав наследования. Оказалось, что Марианна богата. Все, что принадлежало Ветлугину, достанется ей. «Если не возникнет препятствий», – оговорился юрист. Но не добавил, что он имеет в виду.

Она и не подозревала, сколько денег было у ее мужа.

Адвокат вел себя нейтрально. Ни о чем вдову не спрашивал, ни на что не намекал. Только один раз Марианна поймала на себе его пристальный взгляд, который, впрочем, он тут же отвел… и заговорил о пустяках. Что весна нынче ранняя, что черемуха отцвела…

С этими воспоминаниями Марианна прошлась по саду, утопающему в малиновых сумерках. Между деревьями чернели ямки. Это садовник выкапывал прорастающие дикие кустики и многолетние сорняки. Трава после дождя поднялась, набралась соку.

Марианна постояла, вдыхая аромат вишневых деревьев и борясь с желанием выйти за забор, на ту самую тропинку, где нашел свою смерть Ветлугин. В конце сада была калитка, через которую он отправлялся на ежедневные прогулки.

Марианна не могла отделаться от ощущения, что за ней кто-то наблюдает. Наверное, у нее нервы разыгрались. Днем она гуляла по лесу, и ей почудилось то же самое. Будто кто-то прячется в кустах, скользит между деревьями. Страх заставил ее вернуться домой.

«Уж не садовник ли следил за мной? Где он, кстати?»

Она направилась к сараю, где Борис хранил лопаты, грабли и прочие орудия труда. У входа приткнулась тачка с обрезанными ветками и мусором.

Из сарая раздавался неприятный звук – чирк-чирк… вжик-вжик… чирк…

Марианна, стараясь ступать неслышно, подкралась к двери и заглянула внутрь. Садовник точил косу. Одной рукой он держал ее за древко, – острым концом лезвие упиралось в пол, – а другой рукой водил бруском по режущему краю косы.

Вжик-вжик… чирк… вжик…

Марианну затошнило. Она нащупала в кармане ветровки короткий кухонный нож, которым кухарка чистила овощи, и затаилась. Она не знала, чего или кого ей бояться. И потому боялась всего и всех.

Садовник почувствовал ее взгляд и медленно повернул голову…

* * *

– Ох, как вы меня испугали!

Брусок, которым он точил косу, выпал из его грязных пальцев.

Марианна не сводила с него глаз, содрогаясь от ужаса и отвращения. Чем этот человек отталкивал ее? Они с Ветлугиным – два сапога пара. Недаром покойный поручал Борису наблюдать за женой. А она считала садовника чуть ли не своим тюремщиком. Во всяком случае, он бы ни за что не выпустил ее из «усадьбы» в отсутствие мужа. Правда, она не собиралась бежать… но Борис-то об этом не знал и, как верный пес, служил хозяину.