— Допустим, у них в семье нелады… Допустим, эта сволочь Кере теряет свое место… Допустим…

— Знаешь, я не такой уж ловкий ухажер, чтобы вписаться в твои умозрения, — отшучивается Эрве.

Ронан задумывается, губа его нервно кривится.

— Почему бы тебе не устроить встречу с ними? — негромко говорит он наконец. — А чего, забавно, верно? Поглядишь, как они живут. Сойдешься поближе. Раньше, помнится, ты тотчас на дыбы встал, когда я тебе нечто подобное предложил. А теперь?

Эрве качает головой, затем внезапно встает.

— Мы еще поговорим об этом.

— Когда?

— Возможно, на будущей неделе. Сейчас мне предстоит открыть филиал фирмы в Нанте, так что дел много и недосуг думать о супружеской чете Кере.

Рукопожатие. Эрве готовится уйти.

— Ты мне больше нравился с бородкой, — говорит Ронан. — А бритый ты на кюре смахиваешь.

Друзья обмениваются понимающей улыбкой, будто только они двое в силах объяснить смысл шутки Ронана. Дверь закрывается. Слышно, как Эрве разговаривает с госпожой де Гер. Голоса постепенно затихают. Ронан зарывается поглубже в одеяло. Теперь он точно знает, куда нанести следующий удар, и уж на этот раз стрелять наугад не придется. Эрве будет рядом и все ему расскажет.

Жан Мари, как и всегда, снял пиджак, тщательно повесил его на вешалку, надел халат и вошел в кабинет. Госпожа Седийо уже, должно быть, просмотрела почту. Конечно, вряд ли эту работу должна делать она, но разве разберешь, что входит, а что не входит в ее обязанности? А расспрашивать свою помощницу на этот счет Жан Мари даже не пытался. Все делает быстро, точно и как надо, избавляя его от самой ненавистной ему работы, — чего еще желать! Жан Мари надел очки и сразу увидел синий прямоугольник. Господину управляющему магазином самообслуживания. Площадь Жюль-Жоффрен — 75018, Париж. Конверт распечатан. И в нем сложенный вчетверо листок с тремя строчками.

СУКА РВАНАЯ!

КАК ТОЛЬКО ТЕБЯ ЕЩЕ ЗЕМЛЯ НОСИТ!

ВТОРОЕ ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ.

Оглушенный полученным ударом, Жан Мари тяжело опустился в кресло. С трудом взглянул на штамп почты. Улица Литре. Кто-то вознамерился убить меня, крутилось в его голове. Но что я такого сделал? И эта старая карга прочла письмо! Как же я ей теперь на глаза покажусь?

Жан Мари встал, дошел, пошатываясь, до рукомойника в туалете и наполнил водой картонный стаканчик. Прижавшись плечом к стене, медленно выпил, постепенно приходя в себя, как боксер после нокаута. И чтобы выиграть время и обдумать сложившуюся ситуацию, закурил. Будь автором письма госпожа Седийо, она бы не стала вскрывать конверт. Ее обмануло обращение: «Господину управляющему…» Разве она могла ожидать, что наткнется на анонимное письмо. Могла хотя бы извиниться, сказать: «Моим первым порывом было порвать его. Но потом подумала, что вам лучше быть в курсе. И советую не обращать внимания на такого рода угрозы». Ну что-нибудь в таком духе… слова поддержки, доброжелательного сочувствия. Ан нет. Даже не дождалась его прихода. Остальная почта была аккуратно сложена. И на столе оставался только этот синий конверт, специально положенный так, чтобы он сразу бросился ему в глаза.

Вот, должно быть, повеселилась, сволочь! И другие тоже! Наверняка сообщат обо всем господину Дидихейму. И начнут шептаться по углам. «А шут его знает, что это за тип… Анонимные письма — штука мерзкая, но ведь дыма без огня не бывает… И если подумать, кому известно, откуда он взялся, а? Так посмотришь, вроде бы вид нормальный, но лично мне всегда казалось, что у него мозги слегка набекрень… А вам нет?..»

Жан Мари вдруг принимает решение. Он входит в магазин, проходит несколько стеллажей и находит госпожу Седийо. Та стоит вместе с их служащим и расставляет консервные банки с рагу по-лангедокски. Время еще раннее, громкоговоритель молчит. Редкие покупатели бродят по магазину, серьезные и чинные, будто пришли в музей.

— Можно вас на минутку? — негромко говорит Жан Мари, подойдя к женщине.

— А попозже нельзя? — сумрачно откликается та.

— Прошу вас.

— Продолжайте без меня, — обращается госпожа Седийо к работнику. — Я скоро. — И направляется к Жану Мари, что ждет ее у полки с хозяйственными товарами.

— В чем дело?

Жан Мари показывает ей синий конверт.

— Вы читали?

Смерив взглядом своего собеседника, госпожа Седийо раздраженно бросает:

— Это ваши дела, меня они не касаются.

— Но все-таки…

— Обратитесь в полицию, господин Кере. И позвольте нам продолжить работу.

— Вы, наверно, решили, что…

— Довольно, господин Кере. Вам лучше не продолжать этот разговор. Но если вам хочется услышать мой совет, то пожалуйста: попросите ваших пассий писать вам домой.

— Что? Какие пассии?

Но госпожа Седийо уже повернулась к нему спиной. Работник усмехнулся, и Жан Мари услышал, как он пробормотал: «Так тебе и надо!»

«Какие пассии?!» — несколько раз повторил Жан Мари и вдруг понял, что она имела в виду, и холодный пот выступил на его ладонях. Вот оно как! Ну конечно! Они его принимали за… Он спрятался за стеллажом с овощами и снова открыл письмо. Женский род обращения, видимо, заставил госпожу Седийо предположить, что… Хуже и придумать нельзя. Его обесчестили, смешали с грязью.

Подать жалобу? Но на кого? Писавший не работал в магазине. Теперь Жан Мари уже нисколько не сомневался в этом. Кто-то, кого он не знает, пытался его уничтожить. За этим письмом последуют другие, его не оставят в покое, пока он в отчаянии не сдастся. Пойти и рассказать обо всем господину Дидихейму? Но у меня уже и без того подмоченная репутация, решает Жан Мари. Зная мое прошлое, он посоветует мне уйти!

Захотелось все бросить и скрыться куда-нибудь подальше. На него нашла вдруг мрачная веселость. Ну вот, докатился. Я для них пугало, козел отпущения: по блату устроился и притащил за собой дружков, а те развлекаются тем, что пишут ему письма, шантажируют. Ах, до чего смешно! И еще напускает на себя важный вид. Изображает образцового служащего. Пусть поскорее убирается отсюда!

— Ну ладно, — сказал как отрубил Жан Мари. — Я уберусь, и немедленно!

Он медленно, с достоинством дошел до своего кабинета и, вырвав листок из подаренного фирмой «Чинзано» блокнота, написал: «Ушел. Буду завтра». Женщины начнут гадать, что бы это могло означать, но к черту всех женщин. Ноги его больше не будет в этом магазине. С торговлей покончено! В конце концов, безработица была менее тягостной.

Жан Мари выскользнул через служебную лестницу на улицу, но идти сразу домой мужества не хватило. Пришлось завернуть в кафе.

— Добрый день, господин Кере! Что-то вас давно не было видно. Не случилось ли чего? Вдохновение улетучилось? Ну что, стаканчик кальвадоса?