Лифтер повесил трубку, кивнул мне, приглашая следовать за собой, и повел снова к лифту.

Он поднял меня на десятый этаж, молча ткнул пальцем налево, я отправился в этом направлении до конца коридора, где находилась дверь с номером 10–С. Она была приоткрыта ровно настолько, чтобы туда можно было просунуть всего лишь палец, а как только я протянул руку к кнопке звонка, раздался голос:

– У вас имеется послание от Бернарда Домери?

– Для Джорджа Диксона.

– Передайте его мне. Я – Диксон.

– Не могу. Это устное послание.

– Тогда скажите, чего он хочет.

– Сначала я должен вас увидеть. Мне вас описали. Мистер Домери находится в некотором затруднении.

На протяжении двух-трех секунд ничего не происходило, потом дверь приоткрылась, я быстро просунул свою ногу, дабы дверь нельзя было закрыть. Освещение было достаточным для того, чтобы разглядеть в приоткрывшуюся щель рослого человека средних лет с широким ртом, темными глубоко посаженными глазами и сильно выдающимся вперед подбородком.

– Что у него за неприятности? – спросил Диксон.

– Это он мне не доверил. Должен сказать вам лично. Я всего лишь передаю вам его просьбу непременно приехать к нему.

– Почему он не позвонил мне?

– Он не может позвонить вам оттуда, где сейчас находится.

– Где же он?

– В конторе Ниро Вульфа на Западной Тридцать пятой улице.

– Кто там есть еще?

– Несколько человек. Разумеется, сам Ниро Вульф, мужчины по имени Домерсет и Роппер, и женщины по имени Фарелла и Найдер. Вот и все.

Его темные глаза еще потемнели.

– Я не думаю, чтобы мистер Домери посылал за мной вообще. Я думаю, что это ловушка, так что убирайтесь отсюда и больше не показывайтесь.

– О'кей, браток, – сказал я, продолжая держать ногу между дверью и косяком, – а где же, по-вашему, я отыскал ваше имя и адрес? Из списка на почтовом ящике? Вы знали, что мистер Домери находится у Вульфа, так как он звонил вам около семи часов, спрашивал совета, идти туда или нет. Он также сообщил, кого еще пригласили туда вместе с ним. Как вы думаете, почему он не может использовать телефон? Потому что не говорит по-английски? И потом, даже если бы это и была ловушка, я не вполне понимаю, что еще остается вам делать, кроме как поехать вместе со мной и распутать ее? Если вы не в состоянии сделать это здесь на месте. У них такое впечатление, что крайне необходима ваша помощь. Я понял так, что если я не приеду туда с вами до одиннадцати часов, то все они, в том числе и мистер Домери, на такси приедут за вами. Поэтому, если вы действительно выставите меня, то единственное, что мне остается делать, это засесть возле дверей вашей квартиры и ждать, пока они не подъедут. Если вы попытаетесь вышвырнуть меня, посмотрим, что из этого получится… Если позовете на помощь тщедушного лифтера, толку от него будет мало, уверяю вас. Ну, а коли вы позовете полицию, то и того лучше. Я дам исчерпывающие объяснения, обрисую обстановку и все прочее… Это, как будто бы, все возможные варианты, не так ли? Внизу нас ждет такси, мистер Диксон.

Я отлично понимал, что ему, наверняка, безумно хочется ударить меня или швырнуть каким-либо тяжелым предметом в моем направлении, скажем, оконным штырем. Во мне не было ничего, что могло бы прийтись ему по вкусу. Но, как заметил мистер Домерсет, Диксон был все, что угодно, только не дурак. Большинство людей обдумывали бы сложившуюся обстановку минут 10 в одиночестве, где-то в тихом уголочке, дабы отыскать правильный выход и не опростоволоситься. Но не мистер Диксон!

У него на это ушло всего 30 секунд, на протяжении которых он стоял, вперив в меня взгляд, а его мозг лихорадочно работал, взвешивая все «за» и «против» моего предложения.

Наконец, он повернулся и открыл широко дверь, взял с вешалки шляпу, надел ее, вышел из квартиры, а поскольку я убрал ногу с дороги, запер дверь на ключ, подошел к лифту и нажал кнопку.

За все то время, пока мы спускались на лифте, ехали в такси, шли вдоль подъездной дороги к дому Вульфа, поднимались на крыльцо, входили в прихожую – он не проговорил ни единого слова. Молчал и я. Ибо я не такой человек, чтобы лезть с разговорами, когда этого не желают.

Мы снова вернулись к заголовку, с которого начинали: «Оживший покойник». Но на этот раз такой вариант меня не разочаровал. Я посчитал само собой разумеющимся, что к тому времени, когда я вернусь, все в кабинете Вульфа уже будут знать, кто едет вместе со мной, если даже двое или трое не поняли этого до того, как я уехал… Я считал, что будет интересно наблюдать за тем, как они встретятся при таких необычных обстоятельствах со своим бывшим хозяином и другом, воскресшим из мертвых и поднявшимся из своей мокрой могилы.

Но он взял инициативу в свои руки, как только вошел в кабинет. Подойдя прямо к Бернарду, он уставился на него гневными глазами. Тот вскочил с места.

Диксон спросил холодным резким тоном:

– Черт возьми! Что с тобой случилось? Разве ты не в состоянии сам во всем разобраться?

– Нет, не могу! – ответил Бернард, и на этот раз он не хныкал. – У этого человека, Ниро Вульфа, имеется к вам ряд вопросов. Молю бога, чтобы вы дали на них исчерпывающие ответы.

Диксон окинул взглядом присутствующих:

– Олл-райт, я вернулся, – сказал он, – я бы и сам вскоре появился, но вот мой бесподобный племянник несколько поторопил события. Уорд, вы выглядите как витрина с распродажи. А вы все еще миритесь с ним, Полли? Теперь вам нравится мириться и со мной. Синтин, я слышал, вы собираетесь руководить всем делом?

Его голова немного повернулась:

– А где же Генри? Я думал, он тоже здесь.

И я задавал себе этот вопрос. Домерсета и Ниро Вульфа в кабинете не было. Я хотел было спросить о них Фрица, но тот сразу же вышел из кабинета, как только я появился.

Удивительным было не только отсутствие моего босса и адвоката, но и появление в честной компании новых лиц: инспектор Кремер и его любимый сержант Пэрли Стеббинс сидели на диване в дальнем углу комнаты.

Я пробрался между присутствующими (некоторые сидели, другие – стояли) и спросил с уважением у Кремера:

– А где же мистер Вульф?

Оглянувшись, увидел, что Вульф стоит за моей спиной. Вошел он бесшумно. Диксон протянул ему руку.

– Я – Джордж Домери. Очень приятно.

Вульф не пошевелился. В комнате неожиданно стало до боли тихо, глаза всех смотрели на двух застывших друг перед другом мужчин.

– Как поживаете, мистер Домери? – наконец сухо поинтересовался Ниро Вульф, и, обойдя нового гостя, сел в свое широченное кресло. Кроме этих звуков, тишина оставалась полнейшей.

Джордж Домери опустил отвергнутую Вульфом руку. Это все, что он мог сделать, если не собирался сжать ее в кулак. Разрешив таким образом эту проблему, обратился к Вульфу, заговорив уже совсем другим тоном: