На телеграфную ленту редакции поступали сообщения одно тревожнее другого. Мастодонт Сидорович ходил по кабинету сам не свой. Он ерошил волосы, бормотал чепуху и разыскивал повсюду очки, которые были у него на носу. Книжные человечки ничего не знали о происходящем и уже веселились за стенкой в празднично убранном помещении библиотеки. Там был накрыт стол, который специально вырезали и склеили из картона. Мастодонт Сидорович, конечно же, не мог сесть или даже лечь к этому столу (последнее было бы просто неприлично), поэтому для него стояло в стороне нормальное большое кресло. В кабинет то и дело заглядывали, но Буквоедов махал руками и кричал: «Потом! Потом!»

Без четверти двенадцать он сел за письменный стол, обхватил голову руками и тихо произнёс:

– По-видимому, другого выхода у меня не осталось. Наверное, я оказался плохим руководителем.

Мастодонт Сидорович поднялся, причесал волосы, одёрнул на себе пиджак, поправил галстук, прокашлялся и снял телефонную трубку.

Куда и кому позвонил Мастодонт Сидорович, мы не знаем.

Насколько важным и значительным было это его волшебное начальство, мы вправе судить лишь по его трепетной позе во время разговора и по дрожанию его голоса. Мы только знаем, что, закончив разговор (а «наверху» были уже в курсе событий), Мастодонт Сидорович буквально упал в кресло и вытер платком взмокшее от волнения лицо. Затем он снял очки, откинул голову и прикрыл глаза. На его губах проступила чуть заметная улыбка.

Ему обещали уладить всё в ближайшие минуты.

Поскуливая от страха, волки начали медленно обходить Топтыгина, зажимая его в кольцо. Михал Михалыч заревел от восторга: именно драки ему сейчас недоставало.

Волки присели и в нерешительности переглянулись.

– Он… один! Нас… много! – затявкал Отморозок. – Тонна… мяса!.. Тонна… жира!.. Дети… на сладкое!

Пока волки стояли в нерешительности, Топтыгин занял удобную для драки позицию – спиной к отвесной песчаной горке. Теперь никто не мог напасть на него сзади. Увидев, что волки струсили, медведь решил схитрить и сделал вид, что ему плохо. Он качнулся, закатил глаза и беспомощно заводил перед собой лапами.

– Всё!.. – радостно взвизгнул Отморозок. – Он… дохлый уже!.. Без понтов… завалим!..

И, решив завоевать себе авторитет одним махом, рыжий волчара бросился в атаку. Красиво и стремительно прыгнул он вверх… но внезапно и странно застыл в полёте. Это случилось потому, что медведь сделал чуть заметное движение лапами – такое, как хлопают в ладоши. Голова рыжего оказалась посередине. Топтыгин развёл лапы. На снег, будто пальто с вешалки, упало то, что осталось от Отморозка.

Ещё несколько игривых движений – и трое волков легли замертво, а другие разлетелись по снегу в разные стороны.

Шестеро оставшихся в живых были только слегка покалечены, но они уже почувствовали запах крови и потеряли страх.

Топтыгин начал разогреваться. Пока что он отделался потерей двух клочков шерсти и лёгкой царапиной на шее.

И тут случилось непредвиденное.

Едва оставшиеся волки бросились в свою, наверное, последнюю атаку, как вдруг на поле битвы невесть откуда выскочила пушистая собачонка. От удивления медведь легонько поддел её лапой… В тот же миг электрический разряд ударил его тысячей пылающих рогатин. Раздался треск, великан повалился грудью вперёд, придавив собою ещё троих.

«Пурга», а это была она, отлетела в сторону, ударилась о ствол дерева, упала и замерла. Из открывшегося люка высунулись перепуганные человечки.

Трое уцелевших волков бросились на беззащитного Топтыгина. Рыча и пуская слюни, они пытались разорвать на нём толстую шкуру.

Внезапно всё изменилось, будто природа поменяла цвет. Снег и деревья стали розовыми и заискрились. В центре поляны закружилось облако снежной пыли, а когда оно опустилось, на поляне оказались Дед Мороз и Снегурочка.

И тут как будто старая-старая сказка началась.

– А ну, кто здесь детей малых обижает? – грозно вопросил Мороз. – Где Даша и Андрейка?!

Все замерли и будто онемели. Леший с кикиморой высунулись было из-за деревьев – побитые, ощипанные… Они всё медвежью шкуру делили. Посмотрели – да и на цыпочках снова в лес удалились.

А Мороз опять спрашивает, ещё громче:

– Где Даша и Андрейка?!!

– Да ведь они в яме сидят, – Снегурочка говорит. – Вон под той корягой. Их там леший с кикиморой от волков прячут. Хотят их навсегда в лесу оставить, для забавы.

Ударил Мороз своим сверкающим посохом по земле – и отвалился от ямы пень корявый. А Даша и Андрейка – тут как тут – стоят, на волков с опаской поглядывают. Снегурочка подошла к детишкам, обняла обоих за плечи, ласковым словом ободрила.

Дед Мороз на волков притопнул:

– А ну, пошли отсюда, псы шелудивые! И чтоб дорогу в эти места забыли!

И даже те волки, которых Топтыгин насмерть забил, вдруг ожили, поднялись и вместе с уцелевшими побежали прочь из чужого леса.

Медведь тем временем в себя пришёл, поднялся, почёсывается.

– Как здоровьице, Михал Михалыч? – улыбнулся Мороз, на него глядя.

– На здоровье пока не жалуюсь, Мороз Иваныч, – отвечал Топтыгин с достоинством. – Только праздник выдался мне не в радость.

– А что так?

– То шумят… то дерутся… Спать не дают. А у меня в это время сон самый сладкий, самый бодрящий. Как посплю, так потом и весь год проживу.

– Ничего, Михал Михалыч, мы эту беду поправим, – пообещал Мороз. – Ступай, косолапый, к себе в берлогу.

Полез медведь к себе в берлогу, а там – малины полным-полно. Крупной, сладкой – такой, что и летом в лесу не бывает. Начал он малину горстями есть да понемногу вперёд продвигаться. Только урчит себе от удовольствия да хвостиком снаружи виляет. Наконец и хвостик внутрь берлоги ушёл. Слизнул Топтыгин все ягоды до последней и спать на еловые ветки завалился. Захрапел от всего пуза, и снова сон у него пошёл тот самый, приятный, про медведицу… Снегири налетели, лаз в берлогу прикрыли еловыми веточками. Метелица крутанулась – снежком присыпала. Совсем тепло стало в берлоге.

Мурзилка с Шустриком затащили Мямлика в собаку, чтоб быстрее оттаивал.

– Что за чудо техники? – удивился Мороз.

– Это наша, – ответил Мурзилка. – Из проката. Мы на ней сюда приехали.

– Что же она валяется у вас будто неживая?

– Мы медведю помочь хотели, а вышло так, что его самого током дёрнуло.

– Поразительное недоразумение! Опаснейшее заблуждение! – подтвердил Шустрик.