— Войдите! — послышалось изнутри, и я переступил через порог.

Хозяин кабинета оказался господином средних лет, весьма изящного сложения, но при этом определённо тренированным и жилистым — ровно воздушный гимнаст. Волевое лицо с прямым носом отличалось резким овалом скул, что отчасти скрадывалось усами и бакенбардами, а зачёсанные назад светлые волосы открывали высокий лоб. Я с ним уже определённо где-то встречался, вот и замешкался, пытаясь припомнить — где именно.

Это секундное замешательство не осталось незамеченным.

— Что-то не так, молодой человек? — спросил Горицвет с лёгкой хрипотцой завзятого курильщика.

— Извините, — смутился я. — Просто видел как-то вас в «СверхДжоуле». Михаил Прокопьевич, если не ошибаюсь?

— Именно так. Что у вас?

Я протянул гарантийное письмо и составленную в лаборатории смету. Горицвет глянул сначала одни документ, затем другой и вздохнул.

— Ох уж мне эта молодёжь! Торопитесь жить, уповаете на медикаменты и технологии и не понимаете, что эта спешка не даёт создать полноценный базис для гармоничного развития. Шагая через две ступени, легко порвать штаны! — Михаил Прокопьевич поднялся и отпер несгораемый ящик, выложил на стол вытащенную из него папку и принялся подшивать гарантийное письмо, продолжая вещать: — Поразительное дело, но самые отъявленные скептики — это как раз операторы. Получив доступ к сверхэнергии, они сочли это чем-то новым, очередной ступенью развития, если угодно. Но ничто не ново под луной. У всего в нашем мире имеется основа. Традиционные практики творят чудеса! Медитации и мантры куда действенней таблеток и агрегатов, которые по сути своей мало чем отличаются от костылей. Истинная сила скрывается внутри нас. И один из путей достичь просветления — это йога. Подумайте об этом. Подумайте, пока ещё не слишком поздно. Поверьте, созерцания зачастую превосходит по эффективности любые действия. Мои друзья и ученики демонстрируют поразительные результаты. Просто поразительные и совершенно необъяснимые с точки зрения теории сверхэнергии. Впрочем, о чём тут говорить, если этой теории без году неделя, а пути духовного развития совершенствуются на протяжении тысячелетий!

Горицвет вручил мне отпечатанную на печатной машинке листовку, после принялся листать бухгалтерский журналы. Я воспользовался моментом и с интересом огляделся. В углу не столь уж и просторного кабинета висели разнокалиберные бронзовые колокольчики весьма экзотического вида, а стены пестрели фотографиями и газетными вырезками. На некоторых снимках удалось разглядеть бухгалтера в компании чужеземца, экзотической одеждой и внешним видом неуловимо напоминавшего пахартских йогов. В большинстве заголовков упоминался некий «Махат Атман».

— Впритык, но по смете укладываются, — пробормотал Горицвет и начал шлёпать на смету печати и штампы. — Каждый из нас сам выбирает свой путь, — заявил он, поставив подпись. — Вам ещё не поздно передумать. Приходите, буду рад помочь.

Бухгалтер вернул согласованную смету, я с благодарностью принял её, попрощался и покинул кабинет, а в коридоре подумал-подумал и комкать листовку не стал, аккуратно сложил её надвое и сунул в портфель. После поспешил обратно в лабораторию, намереваясь пройти первую из процедур и успеть на следующую пару, благо до начала той оставалось ещё чуть больше часа.

Нужная мне лаборатория располагалась уже не на нулевом этаже, а в подвале и, подозреваю, не на самом верхнем его уровне. По крайней мере, спускался лифт как-то очень уж долго. В холле без окон помимо молодого лаборанта с тонкими чертами лица меня встретили два охранника и не увальни-вахтёры, пусть и наделённые сверхспособностями, а подтянутые ребята с пистолетами-пулемётами и в полной боевой выкладке. Один занимал позицию сбоку от выхода из лифта, другой расположился за перегородкой — как бы ещё не бронированной.

— Это ко мне! — объявил предупреждённый заведующим лаборант, но не тут-то было. Пришлось предъявлять карточку вольного слушателя, подлинность которой проверили звонком в службу охраны.

После этого меня повели в святая святых, и лаборант проворчал:

— Перестраховщики!

Впрочем, насчёт «святая святых» я погорячился. Сначала был холл, потом обычная на вид раздевалка с рядами одинаковых шкафчиков. Пришлось избавляться от одежды и взвешиваться на стоявших тут же весах. Назвавшийся Леопольдом лаборант записал показания в блокнот, указал мне на стопку простынок и позвал за собой. Рядышком лежали тапочки, надел их, пошлёпал следом.

Пришли мы в буфет, такое впечатление, по крайней мере, поначалу сложилось. Там за круглыми столиками пили чай с полдюжины замотанных в простынки пациентов обоих полов, некоторые были раскрасневшимися, словно после бани, другие казались слегка озябшими, так же как и я.

Заправляла хозяйством дородная тётка в белом фартуке поверх белого же халата с закатанными рукавами, открывавшими мясистые предплечья. Именно она принялась отмеривать на аптекарских весах какие-то травки и сушёные ягоды, когда лаборант объявил:

— Сборы три и четыре в равных пропорциях.

Уже пару минут спустя я получил фарфоровый чайник и металлическую кружку, расположился за свободным столиком и принялся ждать, пока заварятся травы. Лаборант указал на странного вида часы, на циферблате которых помимо часовой и минутной стрелок с тихими щелчками сменяли друг друга таблички с секундами.

— Через две минуты выпей кружку, потом иди в третью парную, — предупредил Леопольд. — Там посидишь до сигнала, попутно прими ещё столько же настоя. Чтобы не путаться, наливай в кружку сразу до риски. Остатки выпьешь после возвращения.

Я ожидал совсем другого, каких-нибудь замысловатых агрегатов, и немного даже растерялся.

— А потом?

— Суп с котом, — отшутился лаборант. — Увидишь.

Я решил не настаивать на объяснениях, выждал озвученное время, наполнил кружку травяным чаем и сделал осторожный глоток. Вкус показался знакомым и при этом ничего подобного прежде пробовать точно не доводилось. Тянуть не стал, влил в себя содержимое кружки, вновь наполнил её и отправился к двери с табличкой «1–3». Насколько успел разобраться, для барышень предназначались четвёртая, пятая и шестая парные.

За дверью обнаружился небольшой предбанник с душем и круглый бассейн с холодной водой. Сидевший за столом с песочными часами банщик оторвался от газеты, глянул на меня и спросил:

— Первый раз? — А после утвердительного кивка предупредил: — Там часы песочные, не забудь время засечь. Если жару плохо переносишь, садишь пониже. На выходе ныряй в бассейн.

Откуда-то из соседнего помещения донёсся пронзительный девичий визг, и дядечка поднял вверх указательный палец.

— О, занырнула! Только ты не визжи, очень прошу.

Я только плечами пожал и зашёл в парную, в которой оказалось не так уж и жарко, но при этом одуряюще пахло травами и сосновой смолой. Перевернул одни из песочных часов, забрался на верхнюю полку, а уже пару минут спустя спустился чуть ниже и отхлебнул травяного чая. Возникло ощущение, будто неведомым образом перенёсся в окрестности Эпицентра, очень уж знакомо прогревало изнутри.