В поток истерических мыслей и фонтанирующих эмоций, словно глоток свежего воздуха, ворвался с детства знакомый мотив. Кто-то пел колыбельную… ту, которую мы с Риткой так сильно любили и каждый раз, ночуя у бабы Бени, просили спеть ее нам.

– Бабушка? – слетело с искусанных от волнения губ.

От робкой надежды сердце сжалось. Забыв, что в свадебном платье мне следует сидеть в комнате, дожидаясь прихода опекуна, я выскочила в коридор и побежала на голос. Думала не о том, куда направляюсь, а о скорой встрече с Бьянкой, которая казалась мне все более реальной. Она же маг-портальщик, значит, вполне могла вычислить, кто меня похитил, и явиться сюда с разборками. Бабушка такая! Она бы меня ни за что не бросила. Выходит, она где-то здесь. Но почему не пришла ко мне, не устроила скандал его сиятельству? Зачем ей петь колыбельную? Чтобы подать мне знак? Неужели маркиз держит старушку в плену, чтобы не мешала его брачным планам?

О господи! Я собралась замуж за чудовище.

Пробежав мимо отпрянувших в стороны слуг, я белой чайкой пролетела холл с широкой лестницей и, не замечая ничего вокруг, бросилась на голос. Колыбельная была уже совсем близко, когда меня резко дернули назад и прижали к стене длинного коридора. Почти как ночью в подвале, разве что оштукатуренная поверхность не впивалась в лопатки, как неровная каменная кладка подземного этажа.

– Я же сказал не ходить в это крыло! – зашипел нависший надо мной жених. – Глупая курица!

Зеленые глаза его яростно пылали, губы кривились, делая лицо неприятным, даже жутким. Мама дорогая! Оно действительно жуткое… стало. Черты заострились, ноздри вздернулись, зрачки сузились до тонких нитей, а под хищно приподнятой верхней губой мелькнули крупные белые клыки. Я зажмурилась, прогоняя видение. Когда же открыла глаза вновь, напротив меня стоял маркиз Блэквуд. Злющий, как стая разъяренных волков, но без внешней жути.

– Кто там поет? Моя бабушка? – придя в себя от потрясения, воскликнула я. – Ты запер ее, да? Чтобы не мешала свадьбе!

– Какая бабушка, Джулия? Очнись! – Милорд встряхнул меня за плечи, ожерелье, висевшее на груди, возмущенно звякнуло жемчужинами… на которые он и уставился, зверея еще больше. Лицо его опять начало меняться, и я невольно засомневалась, что все это – плод моего воображения. – Откуда…

Маркиз не договорил, он рванул с моей шеи украшение, которое сам же и подарил. Коготь царапнул кожу… или это не желавший легко раскрываться замочек? С сережками монстр тоже не церемонился. Выдернул их из моих ушей, невзирая на протесты и отчаянные попытки отбиться. Леонард вел себя как одержимый и выглядел так же! Глаза его светились, удлинившиеся ногти заострились – не человек, а зверь в человеческом обличье.

– Чудовище! – выплюнула я, глядя на существо, которое (вот дура!) сочла самым меньшим из зол.

Странное дело, но, избавившись от украшений, я избавилась и от панических эмоций, которые сейчас пришлись бы очень кстати. Однако вместо вполне ожидаемого страха мной овладели обида и злость. За глупую курицу, которой жених меня обозвал, и за все то, что он утаил, пытаясь связать нас брачными узами.

– Красавица, значит, – скорее констатировал, нежели спросил маркиз, разглядывая меня. – И красота отлично компенсирует отсутствие мозгов и инстинкта самосохранения! – рыкнул он раздраженно. – Ты хоть понимаешь, что чуть не совершила роковую ошибку, Джулия?

– Не совершила же! – парировала я, глядя в его бесстыжие глаза, – вполне человеческие, кстати. – И не совершу! – крикнула, вырываясь. Причем имела в виду вовсе не то, что он.

Маркиз нехотя отпустил, и я побежала обратно, на ходу вытирая слезы. Никаких колыбельных больше не слышала и в то, что бабушка в доме, не верила. Все было обманом, галлюцинацией, насланной на меня. Раз Леонард сорвал ожерелье – значит, именно оно служило источником сводящей с ума чертовщины. А так как дала его мне Луиза, которая работает камеристкой у Сольвейг, – гадости исходят от этой якобы немощной твари. Может, Лео и не хочет быть с ней, но кто сказал, что этого не желает она?

Я больше не знала, где правда, а где ложь. Был ли маркиз оборотнем или мне это пригрезилось из-за «Слез ундины», которые, рассыпавшись по полу, и правда стали напоминать сверкающие капли? Вернувшись в комнату, я захлопнула дверь перед носом спешившей ко мне камеристки.

– Луиза! – услышала громогласный возглас милорда, прекрасно понимая, что служанке несдобровать.

Жалости к ней не было. Меня бы кто пожалел!

Хотелось рвать и метать, а не замуж выходить. Но куда больше я мечтала оказаться сейчас в каком-нибудь безопасном месте, где можно все спокойно обдумать, взвесить и принять судьбоносное решение в тишине и покое, а не в ситуации, когда тебя силой тащат под венец.

Комната – не вариант. Лео отчитает служанку и ворвется ко мне, несмотря на запертую дверь. У нас же скоро свадьба, отменять которую из-за моих капризов он вряд ли станет. И точно ничего мне не объяснит. Зачем? Я же, по его мнению, глупая курица! А нужны ли мне объяснения этого «умного» монстра? Пошел он… лесом!

Резко обернувшись к зеркалу, в котором отражалась растрепанная невеста с блестящими от злых слез глазами, обнаружила стайку эрнов, облепивших раму. Они всегда были где-то рядом, но сейчас, как ночью, начали шустро выстраиваться в фигуру, чтобы открыть «окно» в… а, собственно, куда? В прошлый раз я хотела в библиотеку, портал в которую и получила, в этот раз… хм. Неужели там, за зеркалом, с минуты на минуту появится заказанное безопасное место? И в чем тогда должно состоять мое обучение, если все происходит, как в сказке – «по щучьему велению (то есть по инициативе эрнов), по моему хотению».

Комната, возникшая перед моим взором, действительно производила впечатление безопасной. Светлая, уютная, невычурная, хотя и видно, что хозяин состоятельный.

– Джулия, открой немедленно! Или я выломаю дверь! – долбанув по деревянной створке кулаком, потребовал маркиз.

Больше я не думала. Показала неприличный жест слетающей с петель двери и решительно шагнула в портал, который схлопнулся за моей спиной, поглотив и ненавистный дом с его секретами, и взревевшего раненым зверем жениха.

Бывшего, надеюсь!

– Бьянка? – От хриплого мужского голоса я вздрогнула, не успев толком оглядеться. Первой мыслью было бежать. Не важно куда: хоть в окно, хоть в шкаф, лишь бы подальше от места преступления… вернее, от места проникновения на чужую территорию. – Стой, куда! – воскликнул бородач, поймав меня на подоконнике.

Я сама не поняла, как на него запрыгнула. Очевидно, взяв разгон еще в доме Блэквуда, улепетывала от всех и вся по инерции.

– Вы кто? – пискнула, пытаясь вырвать руку из капкана мужских пальцев, на мгновение показавшихся мне клешней человекоподобного краба. Тряхнув головой, я зажмурилась. Когда же снова открыла глаза, ладонь незнакомца стала вполне обычной, разве что небольшая и узкая, как у юноши или женщины, зато хватка медвежья – из такой хрен вырвешься.