— Конечно!

Диллон снял с полки стеганое одеяло. Джесси устроилась у стенки, он накрыл ее и лег рядом, внимательно следя, чтобы одеяло их разделяло.

Несколько минут прошло в абсолютном молчании, потом он еле слышно позвал:

— Джесси.

— Да?

— Я не хотел тебя обидеть. Наверное, я юрист до мозга костей. Не могу обойтись без дебатов. А может, я хочу узнать тебя получше, а ты что-нибудь рассказываешь о себе, только когда злишься и теряешь осторожность.

Когда он был такой добрый, искренний и мягкий, ей хотелось в его объятия. Хотелось, чтобы скорее наступила та ночь, которая заслуживала, чтобы ждать ее всю жизнь.

— Джесси! — Он приподнялся на локте и потянулся к ней.

Подчиняясь неподвластной ей силе, Джесси осторожно повернулась и увидела его глаза, блестящие, как озера в лунном свете. Лицо было чувственным и серьезным. Сердце ее забилось, стремясь узнать тайну, которую Диллон мог ей открыть.

— Ты спишь?

Не полагаясь на свой голос, Джесси покачала головой.

— Ты больше на меня не сердишься?

Она снова покачала головой.

— Я очень рад. — Диллон тепло улыбнулся и погладил ее по щеке. — Мне нравится твое лицо. Твоя кожа, твои волосы, твои глаза. — И вдруг отдернул руку. — Нам надо отдохнуть. Не хочу, чтобы ты заболела из-за того, что я не даю тебе спать.

Джесси повернулась на бок и стиснула руками колени. Она безумно его хотела. Хотела того немыслимого экстаза, который он мог ей дать. Ничего подобного она еще не испытывала.

Вдруг острая боль пронзила ее живот. Приступ напомнил, что не все в ее организме в порядке. Джесси глубоко вздохнула и не смогла выдохнуть, пока боль не утихла. Эта боль, сильная и острая, приносила все же меньше страданий, чем постоянная мысль о том, что она никогда не узнает радости материнства.

Диллон зашевелился во сне и подвинулся ближе. Джесси тоже подвинулась к нему, пока не почувствовала, что его колени уперлись ей в бедро. Не просыпаясь, он обхватил ее за талию. Она провалилась в полусонный фантастический мир, где они были рядом, и этого было достаточно.

Она никогда не сможет стать такой женщиной, какой ее хотел видеть Диллон. Не сможет родить ребенка, скрываться, не сможет понравиться его матери или выдать себя за его сестру. Скоро она уедет, а он останется приятной мечтой. Она будет думать о том, как бы все сложилось, если бы судьба была к ней хоть немножечко добрее. Подумав об этом, Джесси еще плотнее прижалась к Диллону.

Когда она снова открыла глаза, комната была полна теней. Белый потолок слегка освещался горевшей на первом этаже лампой, но слабый свет не мог разогнать мрак в углах. Диллон прижался лицом к ее шее, и она ощущала кожей его дыхание.

— Ты тоже проснулась? — Он пробрался сквозь занавес ее волос и коснулся губами плеча там, где сполз свитер. Горящая кожа, бешено стучавшее сердце — вот, оказывается, из-за чего Джесси проснулась. Ей снилась рука, нежно касавшаяся ее груди. Но сон оказался реальностью, как и прижимавшееся к ней возбужденное тело. Она понимала, что нужно сопротивляться. У них с Диллоном нет будущего, и как бы ни было велико их желание, они не в силах этого изменить. Она никогда не станет его любовницей, а он никогда не возьмет ее в жены.

— Джесси! — прошептал Диллон. Он поцеловал ее в губы, и несмотря на свое сопротивление, она оказалась в том сказочном королевстве, где не существует ничего, кроме самых лучших человеческих чувств. Он нужен ей, как воздух. Еще никто и никогда не был ей так нужен. Уступая своим чувствам, она обняла Диллона и пылко поцеловала его в ответ.

Он ответил еще более страстным поцелуем. Через мгновение он уже лежал на ней, обхватив ее рукой за бедра и крепко прижимая к себе. А другая рука оказалась под свитером.

Джесси хотела протестовать, но не нашла сил. Ей были приятны его прикосновения. Она желала, чтобы он хотел ее так же отчаянно, как она.

— Диллон! — Имя сорвалось с губ, как только объятия немного ослабли. Он стянул рубашку через голову и отбросил в сторону, не отрывая взгляда от Джесси. Испарина, как роса, заблестела на его бронзовой груди, когда он раздвинул ее обтянутые джинсами ноги и снова лег на нее. Взявшись руками за низ свитера, он потянул его вверх.

— Сядь, Джесси, — приказал он мягко. Он помог ей немного приподняться и стянул свитер. Обхватил ее руками, расстегнул бюстгальтер и бросил его на пол, в растущую там кучу одежды. Лишь после этого прошептал что-то по-испански и посмотрел в ее полные ожидания глаза.

— Джесси, я весь горю. — Он взял ее руку и прижал к бешено стучавшему сердцу. — Я не хотел делать этого. — Он коснулся ее обнаженной груди, нежно проведя по ней ладонью. — Я хочу тебя, Джесси! Я хочу тебя так, что задыхаюсь. — Он опустил ее руку, которую прижимал к сердцу, ниже к своим джинсам.

Не зная, что надо делать при первом такого рода контакте, Джесси сопротивлялась давлению его руки, но Диллон все же прижал ее ладонь и, закрыв глаза, застонал.

Зачарованная жизнью под плотной тканью, она не удержалась и еще раз дотронулась. И сразу ощутила ответный толчок с той стороны ткани. В следующее мгновение Диллон, схватив за запястье, отбросил ее руку.

— Нет, — простонал он, — я виноват. — Он лег на бок рядом с ней и положил руку на ее обнаженную грудь. Их лица были в дюйме друг от друга, и его глаза, не моргая, смотрели на нее.

Джесси не могла понять, чего она хочет. Ее тело желало, чтобы он сделал все до конца, открыл ей эту тайну, доставил ей удовольствие, которого она уже ждала. Однако чувства, которые он вызвал, страшили. Но разве теперь можно повернуться и уйти? Отказаться от того, чего никогда не сможет обрести ни с одним другим мужчиной?

— В твоих глазах я вижу страх, — мягко сказал Диллон, — и не понимаю его причины.

— Это не из-за того, что ты сделал.

— Ты бы отдалась мне, если бы я тебя попросил, правда?

— Да.

У Джесси к горлу опять подступили слезы несбыточных надежд. Одним прикосновением он смог бы развеять все ее сомнения, доставить ей радость.

Он провел пальцем по ее щеке к уголку рта.

— Прости, я вел себя непорядочно. — Он резко соскочил с постели. — Ты даже не понимаешь, что со мной сделала. Я думаю, мне стоит принять холодный душ. Пойдешь со мной?

Она натянула на себя простыню, закрывая свою наготу.

— Иди лучше один.

— Пожалуй, ты права. Если кто-то из нас снимет с себя хоть что-нибудь еще, на всем свете вряд ли найдется столько холодной воды, чтобы нас остановить. — На пороге ванной он остановился и повернулся к ней. — Джесси?

— Что?

— Ничего. — Он шагнул в ванную и закрыл за собой дверь.

Джесси быстро собрала с пола свои вещи и пошла вниз. Она боялась находиться поблизости, пока он полностью не оденется.