– Слушаю тебя внимательно, Нариман.

«Наконец-то дошло до дела». Петряев отставил в сторону стакан с чаем и выпрямился.

– Вот ты спросил, как мои дела?

«Ничего я не спрашивал!»

– Так я тебе прямо скажу как другу – дела идут хорошо! Но душа болит! Видел камень, которым весь город облицован? Это наш гюльбах, известняк-ракушечник по-научному. Я его с гор поставляю в Баку. А места там… Война шла. Да и сейчас идёт. Хотя о ней все в мире позабыли. Железа много и с той и с другой стороны, к тому же там старые советские склады остались.

Петряев заметил, что певучий акцент Наримана пропал – теперь он говорил ровно, правильно строя фразы и не растягивая слова.

– Скажем так, Аллаху было угодно, чтобы я стал владельцем одного такого большого неучтённого склада. – Нариман сделал паузу, и Петряев кивнул; речь шла об оружии. – Наше государство очень хорошо охраняет эти склады. Полагаю, у тебя есть кому предложить эти… запасы. Поправь меня, если я ошибаюсь, но ты как раз интересовался чем-то подобным. – Нариман замолчал и впервые за весь вечер приготовился слушать.

– А как же, дорогой Нариман, родина? Чем вы будете её защищать? Не пойму я тебя.

– Чем защищать родину, – Нариман улыбнулся одними губами, – это мы сами решим. Купим новое, современное, хоть у вас, хоть у американцев, хоть у израильтян, рынок везде есть. А старое пусть возвращается туда, откуда пришло. У вас, я слышал, тоже есть любители повоевать… Кто это сказал про «спор славян между собою»? Пушкин? Так вот им в самый раз будет.

– А вот интересно, – Петряев прищурился, – помнится мне, что было всё уничтожено, взорвано, президент ваш приезжал, руки жал перед послами, гимн играли, парад провели. Что, братцы, надули международное сообщество?

Нариман улыбнулся в ответ.

– Я сказал тебе сущую правду – так было угодно Аллаху. Вот и подумай, где Аллах и где международное сообщество. Разные весовые категории, да?

– У вас, я смотрю, тоже проблемы с коррупцией. – Петряев старательно изобразил сочувствие и показал глазами на потолок. – Только уже совсем наверху, выше некуда.

– О, дорогой! У нас как раз нет проблем с коррупцией. Мы, бакинцы, – народ, который умеет договариваться. Мы с самим шайтаном сможем сторговаться. А что такое коррупция, если не умение договариваться? Я тебе больше скажу, уважаемый, – Нариман доверительно склонился к Петряеву. – Бороться в Баку с коррупцией безнравственно.

Петряев откинулся на спинку диванчика. «Само в руки прёт! И как вовремя!» Он потёр подушечки пальцев. Давно заметил – когда под ногтями начинают колоть маленькие иголочки – это к большим деньгам. Но здесь главным была не сиюминутная выгода, а пер-спек-ти-ва! Последние десять лет Петряев искал выходы на частные военные компании. Но пробиться через силовиков оказалось нереально – всё было расписано по своим. Контракты на поставки таблеток с ним охотно подписывали, куда денутся, но дальше этого порога не пускали. А сейчас, он это знал наверняка, у них начались перебои с оружием, и если подсуетиться, добыть большую партию, где надо подмазать, то дверца и приоткроется. А ногу он вставит, уж будьте спокойны, они и опомниться не успеют, как окажутся под ним.

– Товар не устарел? – спросил.

– Обижаешь, уважаемый! Никто в руки не брал. Всё новое, в заводской смазке.

– Логистика? Граница?

– Валерий, дорогой, ты же депутат, по стране ездишь, да? В Оренбурге бывал? Скажи, ты там границу видел? Ну хоть такусенькую? – Нариман щёлкнул большим пальцем по кончику мизинца. – Договоримся, я же сказал. Каспийское братство в действии.

– Верю. Ценообразование как будем обсуждать? Раз советское – значит, со скидкой, – утвердительно спросил Валерий Николаевич.

– А давай не будем! Не о том всё это. Поверь мне, не одними деньгами мы родину защищаем. У каждого есть что-то, чего нет ни у кого другого. Знаю, что у тебя один, скажем так, умелец варит хитрую химическую формулу. Не переживай, на саму формулу не претендуем – что ваше, то ваше. А вот продукт нам очень интересен.

– В каком объёме?

– В самом большом и бесперебойном. А там, глядишь, ещё какой забытый Аллахом склад найдётся. Горы – они, Валера, как ваша тундра, бескрайние.

Замолчали. Петряев положил в тарелку засахаренный шарик молодого грецкого ореха, разделил его на две половинки, накрыл сверху кусочком сладкого баклажана, аккуратно слизнул с ложки и стал медленно жевать.

– Я так скажу: вкусный ужин был, спасибо. И разговор, мне кажется, у нас сложился.

– Теперь главное, дорогой Валерий, чтобы ты со своим партнёром договорился. Как ты понимаешь, я сам не могу к нему обратиться. Справишься? – Лунообразные брови Наримана поднялись вверх.

«Ну ещё бы. К Арегу тебе не подкатить, орёл горный!»

– Улажу, – обрубил Валерий Николаевич.

– Я всегда знал, кто у вас главный. – Нариман сложил перед собой руки. – Но сам понимаешь, подстраховаться надо. Теперь главное, дорогой Валерий, чтобы ты выполнил все свои обещания. А иначе…

– По закону гор?

– Мы тебе доверяем, дорогой. – Нариман сложил перед собой руки. – Но, как гласит мудрое правило: перед тем, как поручить верблюда покровительству Аллаха, покрепче привяжи животное к забору.

Всю обратную дорогу Петряев думал. Дело получалось выгодным и очень своевременным. Погружённый в мысли, он вошел в номер, поэтому не сразу заметил, что там кто-то есть. Петряев испуганно замер, сделал осторожный шаг и увидел в матовом квадратном окне, которое разделяло спальню и ванную, тонкий силуэт. Сглотнул и судорожно выдохнул.

– Сюда иди! – властно крикнул Валерий Николаевич.

Из ванной вышла девушка. Она смотрела в пол, в руках несла тазик с водой. Петряев ухмыльнулся.

«Сюрприз, говоришь!»

– Зовут как?

– Сона, – прошептала девушка, не поднимая головы.

– Ну давай, что ты там умеешь.

Он скинул пиджак, уселся в кресло, снял часы.

Девушка поставила табуреточку у кресла, опустилась на колени, сняла ботинки, плавно стянула носки, опустила его ноги в тёплую воду, начала массировать ступни. Петряев даже закряхтел от удовольствия.

– А вы понимаете кое-что в колбасных обрезках, ничего не скажешь.

Он подумал, что его Альбина никогда бы не стала так делать. «Всё дело в восточной культуре, вот как надо воспитывать женщин! К херам Запад с их говённым равноправием!»

Валерий Николаевич наклонился и резко за подбородок поднял лицо девушки. Она тут же опустила глаза. Тогда он взял её за волосы, потянул к себе и ткнул между ног.

– Работай, – сказал тихо.

Он смотрел, как ритмично двигается голова, время от времени клал широкую ладонь на затылок, с силой надавливал. Валерий Николаевич поднялся, перевернул Сону на живот, завёл ей руки за спину так, чтобы она не могла пошевелиться.