В тот миг и вспомнился Ирме разговор с папой в мельчайших деталях, вместе с тем пришло осознание, что она тоже для Дани игрушка! Да-да, и пока любимая игрушка. Ему нравится с ней возиться, играть в мужа и жену, дарить ей подарки, одевать иной раз в то, что она не хотела носить. Но игрушки надоедают, даже любимые забрасывают на чердак за ненадобностью или их отдают, потому что появляются новые красивые куколки.

У нее хватило ума не закатывать истерику, мол, как ты можешь о каких-то Мальдивах с бунгало говорить, когда не стало моего папы, кто ты после этого? А ведь хотелось крыть его самыми плохими словами, отхлестать по щекам, однако Ирма сухо сказала, вернувшись к своему занятию:

— Прости, Даня, я должна быть рядом с мамой и проводить папу.

— Понимаю… Я скажу нашему водителю, чтобы отвез тебя.

Это был третий удар, после такой «заботы» у Ирмы в глазах потемнело, когда дошло: Даня не собирался сопровождать ее на похороны! И послышался папин голос, или его дух, прилетевший к дочери, повторил шепотом: «Все процессы в организме твоего Дани — будь то ментальные или физические — направлены на его комфорт, другим там нет места». Это же правда, горькая правда, ведущая в тупик, если ее не признавать. Знаки-то были и в достаточном количестве, только глупышка Ирма отметала их, дескать, нечего на мелочах зацикливаться, а мелочи, как оказалось, говорили о больших издержках.

— Не стоит, сама сяду за руль, — наконец выговорила она, стоя напротив Даниила и глядя в его непорочные глаза. — Мне удобней одной, чем с чужими.

— Но ты в таком состоянии… — попробовал возразить муж.

— Справлюсь, — перебила Ирма. — Ты же знаешь, я люблю водить, а не ехать рядом с посторонним человеком. До встречи.

— Передай теще мои соболезнования.

— Спасибо. Передам.

Он ничуть не смущался, а ведь должен (обязан!) понимать, что со всех точек зрения поступает некрасиво (мягко говоря), оставляя жену один на один с горем. Нет, Ирма видела чистое от всяческих сомнений лицо! Даня находился в завидной уверенности, что не обязан все бросать и нестись за сто километров на похороны человека, которого по большому счету не знал, так как не стремился с ним видеться. А уже по дороге пришло четкое осмысление: ее положение зыбкое, как пески, в которых очень быстро тонут. Стоило крепко подумать над словами папы, по-новому взглянуть на свою никчемную жизнь.

Потерей отца одновременно была «отмечена» и дата свадьбы Ирмы с Даниилом — три года. Собственно, к этому событию и приурочил муж поездку на Мальдивы, а мама сказала, что подобные совпадения плохая примета. Обе сидели за тем же столом на террасе, только теперь осенний холод заставлял кутаться в теплые вещи, но в осиротевший дом не хотелось уходить.

— Тебе двадцать четыре, — задумчиво говорила мама, — в этом возрасте современные люди еще инфантильные, надеюсь, ты к ним не относишься.

— А что я должна сделать, по-твоему, чтобы не относиться к инфантилам?

О, ирония! К ней прибегают, когда претензий к себе и окружающим немерено, а разложить их по полкам и разобраться в них не в состоянии. Но и мама попала в затруднение:

— Не знаю, малышка, не знаю. Не хочу тебя настраивать против мужа, но это ненормально, что Даниил проигнорировал похороны твоего отца и не приехал с тобой. Дело не в моей обиде… хотя, не скрою, было стыдно перед знакомыми… дело в человеческом отношении. Я беспокоюсь за тебя. Потому что в вашем союзе с Даниилом не вижу смысла. Кроме денег! Но ты же не из-за них с ним?

— Конечно, не из-за них, — уныло пробормотала Ирма, оскорбившись, что было глупо. — Вы с папой заложили в меня другую программу…

Папа! Наверное, она снова услышала его шепот, а может, это был ветер, на секунду залетевший на террасу и напомнивший голосом отца: «Ты останешься ни с чем». Но что значит — ни с чем? А ведь расшифровка предельно тривиальна, подобное случалось не однажды со многими девушками: Ирму могут в любой момент попросить из особняка. Она же после универа ни дня не работала — не разрешал Даня, разве что иногда ей приходилось помогать ему, когда свекор взваливал на сына гору заданий из сферы бизнеса. Муж в знак благодарности покупал сережки-колечки, это было так мило. Однако, выйдя из элитного гнезда, куда ей идти, где и на что жить, где работать? М-да, раньше следовало отстаивать свое право на работу, на интересы, да вплоть до одежды, которая часто нравилась единственному человеку — мужу.

Но почему возникли столь негативные мысли — что, вот так внезапно открылись глазки? Разумеется, этому предшествовали и последние месяцы в доме родителей Даниила, и ее наблюдения по совету папы, и выводы, она стала частенько заглядывать в будущее — как там сложится? Способствовал анализу не только Даня, его родители постоянно намекали на бесплодие, мама особенно старалась, советуя искусственное оплодотворение или суррогатную мать нанять, походя бросала в качестве шутки, мол, дешевле другую жену приобрести. Приобрести! Как диван, машину, браслет. Даниил злился, но это пока! Состояние дискомфорта его все больше угнетало, скрывать свои настроения он не умел, раздражения выплескивал на жену, а Ирму семейные трения напрягали. После смерти папы она серьезно задумалась: зачем ей такая неинтересная, зыбкая жизнь приживалки? Следовало рационально подготовиться к неожиданностям.

Выход нашла внезапно — будто кто-то клюнул в голову и внес туда важную мысль. Ирма встала и ушла в дом, вернулась сразу, положила перед мамой косметичку со словами:

— Забери и спрячь подальше, ладно?

— Что здесь?

— Украшения. Я приехала в них, потом сняла, пусть у тебя лежат. И еще… Я буду перечислять на твою карту деньги, но ты их не держи на карте, лучше на банковском счету или на депозит кинь — хоть какая-то будет прибыль. Мне нужна подушка безопасности.

— Поняла. Плохо тебе там, дочь?

— Еще не совсем, но к тому идет. А начинать с нуля, точнее, с минуса — нет, этого я не заслужила. Раньше, когда смотрела старые фильмы и слышала, как героиня оскорбленно бросала пафосные фразы типа «я не вещь!» — мне было смешно. А сейчас наблюдаю к себе отношение как к чему-то временному, что можно безболезненно заменить и тут же забыть о нем. Не хочу. По суду с них ничего не получу, а вражда с подобными людьми обходится дороже, значит, пойду другим путем.

— Прости, но где ты деньги возьмешь? Надеюсь, не опустишься до…

— Воровства? Ха, мама!.. Ты у меня прелесть.

Вернулась Ирма в дом мужа после девяти дней со дня смерти папы, чувствуя себя ужасно, состояние потери не проходило, сюда примешивалось ощущение ненужности. Нет, ненужность не демонстрировалась, но была понятна, опять же, в мелочах, которые теперь стали очевидной закономерностью.

Одновременно с ней вернулся и досточтимый муж — да, да, он летал на чертовы Мальдивы! Данный поступок уже сложно назвать мелочью, это тревожный звоночек. Один летал или с «приятелем», Ирма не стала выяснять, боясь, что любопытство приведет к команде ей же: чемодан, вокзал, на шею к маме. В данных обстоятельствах психически здоровый человек, видя унижения, будет упорно и сознательно выстраивать свое будущее, исходя из самого худшего варианта, что и делала Ирма.