— Вполне, — охотно согласился американец. — Но если кто-нибудь начнет копать…

— А это уже моя забота, — отрезал Александров. — Если вы действительно подготовили судно, то теперь дата начала операции зависит только от того, как быстро вы выплатите аванс.

— Послезавтра утром.

— Значит, послезавтра ночью «Трон» отправится в путешествие.

— Договорились, — кивнул американец.

— В таком случае — до встречи!

— Последний вопрос. — Джошуа поднял вверх указательный палец. — Семен, в одном из отчетов мы прочитали, как артефакт отказывался переезжать из научного центра в Москву. Что будет, если история повторится?

— Не повторится, — самодовольно ухмыльнулся генерал. — Ты плохо читал материалы.

— Объясни.

— «Трон» не только влияет на все известные поля, но и постоянно генерирует свои собственные, которые мы, худо-бедно, научились регистрировать. Не напрямую, конечно, суть этих полей не ясна, но умеем фиксировать их по косвенным признакам. Интенсивность полей периодически меняется. Сейчас «Троне» на спаде, и я думаю, он не в состоянии включить свои защитные механизмы.

— Как долго продлится спад? — быстро спросил американец.

— По моим расчетам, достаточно, чтобы артефакт оказался в Сан-Франциско, — прищурился генерал.

* * *

Зябликов открыл глаза и выскочил из кресла.

— Не может быть!

Артефакт, как это с ним иногда бывало, загудел. Рокочущим баском, тихонько и очень дружелюбно.

— Это сделал ты? Передал мне разговор Александрова? Но как?! — Профессор положил ладонь на подлокотник и закрыл глаза.

Теперь картинка поменялась: вчерашний вечер, его квартира. Вот Алла с маленькой Леной на руках: «Когда же мы наконец вернемся в Москву?» Да, жена это говорила. Она говорит об этом постоянно, но вчера Алла произнесла это именно так: очень зло, сидя с ребенком за кухонным столом. Валентин открыл глаза.

— Ты действительно это делаешь! Господи, ты предупреждаешь меня! Ты не можешь защититься и просишь о помощи!

Рокот, который издавал «Трон», не усилился, но Зябликову показалось, что в нем проскользнули утвердительные нотки.

— Когда был разговор у Александрова?

Рука вновь вернулась на подлокотник, глаза закрылись, и профессор увидел перекидной календарь на столе генерала — сегодняшнее число, затем внутренняя «камера» переместилась на настенные часы — сорок минут назад. Трансляция была практически прямой.

— И что мне делать?

Сначала перед глазами появилось изображение прикрепленного к стенду листа — расписание автобусов на Красноярск, а затем — вывеска дешевого ресторана.

— Ехать туда?

Артефакт тихо выдохнул и затих.

* * *

Красноярск, 1991 год, на следующий день

Странный салат: тертая морковь, пропитанная то ли несвежим майонезом, то ли сметаной с привкусом. Суп из неопознанных составляющих. Макароны по-флотски. Компот из сухофруктов. Зябликов уныло ковырялся в холодных, как английские улыбки, блюдах и отчаянно пытался понять, какой черт занес его в третьеразрядный ресторан областного центра и повелел заказать безрадостный комплексный обед.

Узнав о планах Александрова, Валентин Павлович не спал всю ночь, а утром с первым же автобусом отправился в Красноярск искать правду. Но пока старенький «ПАЗ» осиливал сибирские километры, агрессивный запал профессора улетучился, уступив место тоскливому пессимизму. Зябликов совершенно не представлял, что делать дальше, как бороться с генералом. Последние десять лет Александров был для Зябликова куратором, высшим звеном, «человеком с вершины», профессор привык подчиняться его приказам и не знал, к кому можно обратиться за помощью против всесильного генерала. К академику Симонидзе? Старик на конференции в Женеве и вернется не раньше чем через две недели. В областной КГБ? Но местный вождь безопасности — близкий друг Александрова, об их совместных охотах слагали легенды. Кто поможет? Где искать поддержку? Выйдя из автобуса, профессор некоторое время просто бродил по Красноярску, а затем все-таки отправился в указанный «Троном» ресторан. Для чего? При чем здесь это недоразумение общепита? Какую помощь можно найти в дешевом заведении, вдали от центра города? Какой смысл разглядывать грязные скатерти и общаться с хамоватой официанткой? «Почему я пришел сюда?» Зябликов отложил вилку и огляделся так, словно впервые осознал, где находится. Он мог себе позволить пообедать в более приличном месте и обычно позволял, поэтому внезапное «пробуждение» вызвало в нем недоумение, а внешний вид наполовину развороченного салата — отвращение. «Ладно, пять минут посижу и пойду дальше. Надо попробовать поднять местных ученых».

Валентин Павлович закурил, осторожно понюхал компот — повеяло полузабытыми обедами в студенческой столовой — и вернул стакан на место.

— Вы позволите?

Зябликов вздрогнул, поднял глаза и расслабился — подошедший молодой человек не был похож на мордоворотов Александрова. Худощавый, лет двадцати пяти, одетый в новый недорогой костюм и дешевую рубашку, он мог сойти за младшего научного сотрудника — обычного клиента подобных «ресторанов».

— Любите обедать в компании?

В зале, как заметил профессор, было полно свободных столиков.

— В вашей компании, — уточнил незнакомец. Он присел напротив, поправил очки и протянул руку. — Иван Плотников.

— Валентин Зябликов. Очень приятно.

— Мне тоже. — Плотников улыбнулся. — Хочу сразу сказать, что я из Америки. Мои предки эмигрировали в США еще до революции.

— А я из секретной лаборатории КГБ, — устало ответил Зябликов, выпуская струю дыма. — Но вербовать меня не нужно, у меня все есть, и я всем доволен. Вас прислал Александров?

Русоволосый Иван говорил по-русски старательно, но чисто, без акцента, поэтому профессор не очень-то поверил его сообщению.

— Кто такой Александров?

— А вы не знаете?

— Нет, — невозмутимо качнул головой Плотников.

— Тогда не важно. Считайте, что я ничего не говорил. Давайте побеседуем о перестройке и Горбачеве, хлопнем по рюмашке и разбредемся друзьями? Договорились?

«А может, он действительно американец? Железного занавеса нет, и новых друзей страны можно встретить даже в третьеразрядных забегаловках».

— Мне неинтересно беседовать о перестройке, — буркнул Иван. — И уж тем более я не собираюсь «хлопать по рюмашке» в этом сомнительном заведении. — Он брезгливо поморщился. — Не для того я пересек половину земного шара.

— А для чего?